Задохнись моим прахом - Анна Александровна Летняя

Я пыталась бежать аккуратно. Смотрела под ноги. Думала, куда поставить ноги. Но, в какой-то момент, все-таки наступила на кусок земли, который опрокинул меня вниз.

Я же все еще смотрела вперед. Боялась упустить из виду силуэт Джереми. А он так быстро растворялся впереди… я начала плохо видеть. А он даже ничего и не говорил. И как только Джереми полностью исчез из моего поля зрения, я наконец-то, услышала, как он зовет меня.

– Лав…

Земля уносила меня вниз, но его голос становился все четче и громче.

– Лав…

И тут ,наконец-то, я проснулась. Даже отринула от стола, разбросав все, что на нем лежало, вокруг себя.

Все вокруг еще разговаривали. Да так увлекательно, что не заметили, как я заснула и вещи развалила.

На меня смотрел Джереми. Так мило. Мне показалось, что весь мой сон он не отрывал взгляда от меня. Наверное, поэтому приснился.

– Лав…

– Джереми.

Я наконец-то прильнула к нему. Испугалась, что это был все еще сон и решила проверить, правда ли это он. Но сразу отринула, так как он покорчился от боли.

Вид у него был болезненный. И каждый раз, садясь вот так вот к нему поближе, я надеялась, что он не решится со мной проститься.

– Как ты, Джереми? – снова спросила его я.

– Лав, я так рад видеть тебя, – ответил он мне.

Его слабая рука потянулась к моему лицу. Я перехватила ее и потянулась поближе, чтобы ему было легче меня коснуться. По щекам уже бежали слезы, которые он заботливо ловил.

– Я думал, что умру. Не когда меня выволокли из этого поместья сатаны, а еще когда там был.

– Ты уже не там. И никогда снова там не окажешься.

– Помимо меня там было еще несколько парней. Некоторые из контргруппировки. А некоторые – просто так, прохожие. Они брали всех, Лав, без разбора. Правда туда везли только мальчиков. Сначала я не понял, почему. Но потом мне доходчиво объяснили. Я думал сохранить себя для тебя, Лав. Но у меня не получилось.

В голове не укладывалось то, что он рассказывал. Воображение рисовало жуткие картины. Тряхнув пару раз головой, я тут же поспешила его успокоить.

– Ничего, Джереми, это ничего. Все хорошо. У нас все будет хорошо. У нас уже все хорошо. Ты здесь. Я здесь. Мы теперь снова вместе.

– Я не видел Робби с того дня. С того взрыва. А Мелоди? Ты не знаешь, что с ней?

Под впечатлением от того, что Джереми наконец-то пришел в себя, я расчувствовалась. И когда он заговорил о Мелоди, то слезы грянули с еще большей силой.

Дальше он не стал спрашивать. Лишь посильнее, насколько мог, сжал мою руку и улыбнулся мне.

– Я рад видеть тебя, Лав. Больше всего на свете я боялся, что перед смертью увижу лишь грязный мокрый подвал, где лежало еще сотни ребят. И больше ничего. Ничего светлого, ничего приятного. Я боялся, что с тобой что-то сделали. И всегда повторял про себя: «Боже, все что они хотят сделать с Лав, пусть сделают со мной. Пусть сделают со мной, но только не с ней. Я все вытерплю. Пусть только не с ней». Хорошо, что он меня услышал.

Я не стала рассказывать ему о своих приключениях. Как я добиралась до сюда от самого юга и скольких людей по дороге похоронила. Я надеялась, что у нас еще будет время на это. А пока он впервые, за эти несколько месяцев, смотрел на меня, я пыталась отхватить как можно больше этих секунд, которые, как я действительно боялась, станут последними у нас.

Джереми снова уснул. Даже под тот гул ребят, который начался. А я, не в силах больше терпеть, взяла и выбежала со второго этажа прямо на улицу.

Снаружи люд, как и всегда, расхаживался по знойной жаре, как на каком-то курорте. В красивых майках, шортах, кто-то даже с зонтами. Они как будто жили в какой-то прострации, куда бежали каждый раз, когда им говорили о войне. На западе я так и не увидела ни одного человека, кто бы всерьез размышлял о том, что происходит. Кроме тех, что были в баре.

Если юг постепенно захватывали, а центр утопал в эпидемии, то запад спокойно дожидался своего часа оказаться под флагами Южного Береллина.

И никому из них не было дела до того, что случилось. Со мной, Джереми. Со всеми нами! Что случилось с теми ребятами, которые просто приехали на экскурсию. Не хотевшие даже здесь задерживаться.

Ни на секунду в этой чертовой Подесте.

Гнев, закипавший во мне, просился наружу. И я начала кусать свои руки. Лишь бы не закричать. Лишь бы не разодрать себя и всех на этой улице. Прямо этими же руками. Которые таскали людей, лечили раненных, выживали, как могли.

Мне хотелось убить всех тех, кто сейчас смотрел на меня. Кто не понимал, почему я не радуюсь этому чудесному лету. Его последним денечкам. Ведь мне даже еще не было восемнадцати. А во мне уже пробуждался хладнокровный убийца. Который не видел разницы между справедливой карой и местью.

Из бара наконец-то выбежала Джози. Я ее как будто ждала, передавая, как WI-FI, свои волны безумия. Подбежав, она тут же обняла меня. И позволила провопить все, что во мне было, прямо ей в плечо.

– Тише, Лав, успокойся. Все хорошо. Это скоро закончится. Уже скоро.

Она гладила меня по голове, как маленькую девочку. Словно я разозлилась из-за отнятой у меня игрушки. Но отняли у меня тогда совсем не игрушку. Нет.

У меня отняли целый кукольный дом, который я так бережно и долго строила. Куда усаживала своих кукол-друзей. Который облагораживала. А какой-то Трай Берри, во главе со своими солдатиками, пришел и развалил его.

В одночасье. Разорвал по кускам.

Из бара, следом за Джози, выбежал Билли. И тут же заметил нас.

– Билли Найтингейл отомстит за нас. За нас всех, Лав. И за тебя. И за Джереми. За всех нас отомстит. Он убьет Трая Берри. Прямо во время праздника.

Ну уж нет!

Не смотря на всю ту симпатию, которой она прониклась к Билли Найтингейлу, он не мог, в ту минуту, вырвать у меня оставшийся луч славы. Не мог лишить меня права отомстить. Хотя бы одному человеку из всей этой долины смертной тени37.

– Нет. Я сама убью его.

Глава 27. Готовясь к неизбежному.