Синдром усталости - Владимир Николаевич Моргунов

— Выходит, что так. Эта наша ошибка, точнее говоря, ошибка наших предшественников. Но они, очевидно, не смогли проредить всех контактов Нидера в Кувейте. Тс контакты, о которых он сам указывал в отчетах, разумеется, тоже могли привести к его перевербовке. Кто-то из его связных из числа кувейтцев мог оказаться агентом иностранной разведки.

— Какой разведки, чьей?

— Предположительно иракской.

— У них такие способные агенты? — в тоне высокопоставленного функционера ЦРУ слышался сарказм.

— Нет, сэр, поэтому я и употребил термин “предположительно”. Дело в том, что один из связных Нидера исчез из нашего поля зрения почти сразу после того, как Нидер покинул Кувейт. Это было в 1985 году. И только через пять лет он, что называется, всплыл на поверхность. Все в том же Кувейте, в канун вторжения туда Саддама Хуссейна. Есть все основания утверждать, что этот бывший связной Нидера работал на Ирак, так как во время вторжения он был несколько раз замечен в компании иракских офицеров.

— Кем замечен?

— Разумеется, нашими кувейтскими агентами.

— О’кей, — заместитель директора, похоже просто что- то решил для себя, а информация его никак не могла удовлетворять. — Насколько я понял, точно не установлено, являлся ли бывший связной Нидера иракским агентом, или нет. И как же сложилась дальнейшая судьба Нидера после того, как появились подозрения относительно его связей с иностранной разведкой?

— Он был отстранен от проведения любых мало-мальских ответственных операций и поставлен работать на связи.

— И в результате был задержан несколько дней назад по подозрению в связи с другим двойным агентом — тем самым, который вел слежку за одной из наших секций в Вашингтоне. — Заместитель директора раздвинул губы в жесткой улыбке. — Как же можно охарактеризовать это событие? “Лучше поздно, чем никогда” или “Не было бы счастья, да несчастье помогло?”

— Пожалуй, подходит и первое, и второе выражение, — серьезно ответил руководитель службы внутренней безопасности.

— Да, вы, наверное, правы.

***

27 марта 1994 года, воскресенье.

Майами, штат Флорида.

Клеман засыпал на середине фразы, дозы нейролептиков явно превышали норму. Но сведения пленник продолжал выдавать. Просто в данном случае как нельзя более оправдывала себя истина: “Чтобы задать вопрос, надо знать часть ответа”.

Часть ответа получил Катберт, срочно слетавший в Лэнгли. Он привез с собой несколько снимков, изображавших террористов и лидеров фундаменталистских исламских движений. Но среди этих снимков был и снимок человека, который ни в первый, ни во второй разряд не входил.

И тем не менее, Клеман-Хаддад опознал именно этого человека.

— Это — имам Шамиль, — пробормотал пленник сначала по-арабски, а потом, подчиняясь требованию, повторил это по-французски. После этого он опять провалился в полузабытье и сбивчиво забормотал на родном языке.

Более или менее знавший наречия арабов Арье переводил общий смысл:

— Он говорит, что имам Шамиль мудр. Имам Шамиль объединит всех правоверных, он одолеет всех врагов ислама их же оружием — хитростью. А еще имам Шамиль учит, что силы неверных надо подтачивать — изнутри, что умом можно добиться в тысячу раз больше, чем силой. Имам Шамиль говорит: зачем взрывать, зачем стрелять? Я раньше взрывал и стрелял, но имам Шамиль научил меня, как причинять неверным гораздо больший вред…

Имама Шамиля Клеман-Хаддад узнал в фотопортрете Камала Рави, того самого иорданца, о котором говорили Коппола и Лабачев.

Но круг только начал замыкаться. Ведь была обезврежена только одна ячейка, и результаты операции не давали возможности спрогнозировать направление поиска лидеров организации — в первую очередь, конечно, имама Шамиля, осуществляющего самоличное управление всеми ячейками, которые были подобны отсекам непотопляемого корабля. Насколько позволяла информация, можно было попытаться воссоздать структуру организации выше уровня Клемана-Хаддада. Да, Хаддад знал Рави-Шамиля лично, он встречался с ним несколько раз. Но Хаддад и понятия не имел, где, в какой стране, под каким именем может жить главарь, какими силами и средствами он располагает. Однако в то же время Хаддад назвал некоего Латифи, который знал, что хочет имам Шамиль в каждую следующую минуту — так выразился сам Хаддад. Значит, неведомый пока спецслужбам Латифи стоял на ступеньку выше Хаддада, являясь в то же время курьером Рави-Шамиля, передавая приказы и информацию от него не только лично, но и по многим другим, не установленным пока еще каналам.

Конечно, поимка Хаддада явилась большой удачей, так как “разработка” Камала Рави, ведущая совместно СВР России и ЦРУ, совпала по времени с окончанием карьеры Хаддада-Клемана-Фабера, произошедшей на Багамах, где, как известно, все заняты отдыхом и никто не занят делами…

Надо было срочно попытаться добыть данные об известном уже человеке — Камале Рави. Ведь он жил не в вакууме, существовали же у него знакомые, деловые партнеры до того, как он канул в небытие, превратившись окончательно в имама Шамиля.

Помощь пришла оттуда, откуда она совсем не ожидалась — от ФСК России. Организация эта, в своем нынешнем “кастрированном” состоянии не имела следственных служб, но зато там сохранились люди, работавшие в таких службах в те времена, когда и “вывеска” была другая, и дела шли получше.

Ведомство Примакова, успешно налаживающее связи с ведомством Вулси, передало запрос в ведомство Степашина. И ведомство Степашина в лице полковника Кувалдина, ранее служившего во Втором главном управлении, ответило:

— Встречал этого типа. — Под “типом” подразумевался имам Шамиль. — И не один раз встречал. Он в Грозном был — в девяностом году в первый раз. А потом стал все чаще наведываться. Конечно, мы его сразу в разработку взяли — иностранец, из Иордании, даром что чеченец по национальности. По-русски, помню, он говорил, но с акцентом… Да, а уж когда Дудаев власть захватил, этот красавец словно бы на постоянное место жительства переселился. В президентский дворец словно бы на службу ходил — практически каждый день и по несколько часов там проводил. К Дудаеву тогда много эмиссаров из-за рубежа потянулось — ясное дело, не только для того, чтобы поздравить Джохара с восшествием на трон. Мы сигнализировали тогда, да что толку? Прав был Руцкой — вот тогда и надо было вводить чрезвычайное положение. И наоборот — глубоко неправ был Шахрай, который в девяносто втором боевиков Джохара с нашими вояками растащил: пускай бы подрались, наши тогда их в силе еще превосходили. А теперь с этим гнойником очень трудно будет что-либо сделать — оружия у них горы, народа, обученного воевать, хватает… Так вот, от ребят-чеченцев, которые с нами тогда сотрудничали — от Дудаева там не все в восторге — нам удалось узнать настоящее имя этого иорданца —