Искатель, 2002 №3 - Станислав Васильевич Родионов

Мужчина небрежно махнул рукой. Официант кивнул и отбыл. Инспектор со вздохом опустился на стул. Крупный, дородный мужчина. А посмотрев на Честера Дункана, в душе скривился, завидуя его манерам, умению подать себя, но не испытывая ни малейшего желания поменяться с ним местами.

«Вот сидит человек, — самодовольно думал он, — у которого должно быть все. Однако нет ничего. Да, конечно, и деньги, и положение при нем, но нет самого главного — семьи». Имея пятерых детей самого разного возраста, инспектор полагал, что цель жизни достигнута.

Официант принес заказанный напиток. Инспектор взял стакан, пригубил, одобрительно кивнул.

— Я пришел, чтобы поблагодарить вас, сэр… — Инспектор поставил стакан на стол. — За совет. Вы знаете, я впервые сыграл на бирже.

— Рад, что помог. — Дункан катал стакан между ладоней. Внезапно его брови взлетели вверх, словно он вспомнил что-то забавное. — Вы, разумеется, слышали эти ужасные слухи?

Кровь бросилась инспектору в лицо.

— В общем-то, да, сэр. И некоторые из них действительно ужасны. — Он вновь отпил из стакана, достал сигарету. — Знаете, если бы Уолтер Гаррисон не покончил с собой, сейчас его деятельность подверглась бы самому тщательному расследованию.

Дункан улыбнулся.

— Да перестаньте, инспектор. Рынок задергался только после его смерти, уж вам-то это известно.

— Все так. Но, по слухам, вы приложили к этому руку. — Он помолчал, всматриваясь в лицо Дункана. — Скажите мне, приложили?

— С какой стати мне оговаривать себя?

— Дело закрыто. Гаррисон выпрыгнул из окна своего номера в отеле. Дверь была заперта изнутри. Никто не мог вытолкнуть его. Нет, мы абсолютно уверены, что это самоубийство, и любой, кто знал Гаррисона, согласится с тем, что он оказал миру большую услугу, покончив с собой. Однако ходят разговоры, что вы подвели его к этому решению.

— Скажите, инспектор, вы действительно думаете, что мне хватило бы смелости и ума, чтобы противостоять Гаррисону или довести его до самоубийства?

Инспектор нахмурился, потом кивнул.

— Откровенно говоря, да. Его смерть принесла вам немалую прибыль.

— Как и вам, — рассмеялся Дункан.

— Вот-вот.

— Стыдиться тут нечего, — добавил Дункан. — Когда Гаррисон умер, финансовый мир, естественно, ожидал, что акции компаний, которые он продвигал на рынок, не стоят и ломаного цента, и брокеры начали их сбрасывать. Так уж вышло, что я относился к числу тех немногих, кто знал истинную ценность этих акций, а потому стал их скупать. И, разумеется, шепнул на ушко друзьям. Если смерть… крысы может принести прибыль, не след отказываться.

Сквозь сигаретный дым инспектор Эрли увидел, как окаменело лицо его собеседника. Наклонился вперед.

— Дункан, мы дружим достаточно долго. Уж извините, что меня разбирает любопытство, но я думаю, что Уолтер Гаррисон проклинал вас аккурат перед тем, как выпрыгнуть из окна.

Дункан вновь повертел стакан.

— Я в этом не сомневаюсь. — Он встретился взглядом с инспектором. — Вы действительно хотите услышать эту историю?

— Нет, если вы признаетесь в убийстве. В этом случае я бы предпочел, чтобы вы рассказали ее непосредственно окружному прокурору.

— Ничего подобного, инспектор. Господь с вами. Как бы кто ни старался, ему не удастся бросить тень на мою честь или деловую репутацию. Видите ли, Уолтер Гаррисон стал жертвой собственной жадности.

Инспектор откинулся на спинку стула. Официант принес полные стаканы, чтобы заменить ими опустевшие. Мужчины молча чокнулись.

— Кое-что вы, наверное, уже знаете, инспектор… — начал Дункан.

— Тем не менее, я начну с самого начала и расскажу вам, как все случилось. Я познакомился с Уолтером Гаррисоном в юридической школе. Помимо молодости нас роднило только одно: богатые родители, которые ни в чем не отказывали своим отпрыскам. Поскольку только мы могли позволить себе определенные… удовольствия, вполне естественно, что наши пути часто пересекались, хотя, оглядываясь назад, я вижу, что настоящей дружбы не было и в помине.

Так уж получилось, что мне учеба давалась легко, а вот Уолтеру — нет. На экзаменационных сессиях мне приходилось тянуть его за собой. Тогда все воспринималось как шутка, но на самом деле я корпел над заданиями, а он кутил в городе. Он использовал не только меня. Многие студенты, добивавшиеся его дружбы, писали ему контрольные и рефераты. Уолтер очаровал бы и дьявола, если бы возникла такая необходимость.

И она таки возникала. Не раз и не два ему удавалось выпутываться из ситуаций, которые для других закончились бы неделей в тюрьме. Однажды я стал свидетелем того, с какой легкостью он обвел вокруг пальца декана. В общем, я оставался его верным другом. Делился с ним всем, включая и женщин, даже находил забавным, когда шел на свидание, случайно встречал его, а заканчивалось все тем, что домой мою девушку провожал он.

Когда мы оканчивали школу, биржа рухнула. Меня это не коснулось, потому что мой отец вовремя почувствовал неладное, принял соответствующие меры и состояние нашей семьи только увеличилось. Отец Уолтера да последнего верил, что все обойдется. Разорился и, как и многие в тот день, покончил с собой.

Для Уолтера это было шоком. Он впал в депрессию, пил с утра до вечера. В какой-то момент мне удалось привести его в чувство, и у нас состоялся серьезный разговор. Он хотел сразу уйти из школы, но я уговорил его взять у меня деньги на продолжение учебы и сдать экзамены. Кстати, деньги эти он мне так и не вернул. Впрочем, о такой ерунде можно и не вспоминать.

После окончания юридической школы я начал работать в фирме отца, а когда он умер возглавил ее. Именно тогда и объявился Уолтер. Заехал вроде бы в гости, а в итоге получил работу, хотя в тот момент сумел убедить меня, что приезжал отнюдь не для этого. Но получил желаемое, и я, кстати, об этом не пожалел. Уолтер был удачливым брокером.

В финансовом мире он ракетой взлетел на заоблачную высоту. На Уолл-стрит его тут же прозвали Вундеркиндом. Естественно, он не мог долго работать под чьим-то началом и скоро открыл собственную фирму. То есть мы стали конкурентами, но остались друзьями.

Вернее, инспектор, я был его другом, а он моим — нет. Его безжалостность иной раз вызывала ужас, но и тут ему удавалось так очаровать своих жертв, что они улыбались, идя на казнь. Иной раз меня поражало, с каким хладнокровием он зарабатывает на бирже очередной миллион. Не раз и не два, он едва не приводил мою фирму к банкротству, но на следующий день всегда улыбался и крепко жал руку, словно речь шла о выигрыше партии в теннис.

Если бы вы следили за его финансовыми успехами,