Метод чекиста - Валерий Георгиевич Шарапов

class="p1">Доктор наук Сторожихин единственный в «пятнашке», кто в курсе произошедшего — что имело место жестокое убийство, если, конечно, не считать нашего агента. И уж никак не может быть шпионом — иначе информация текла бы к американцам совершенно другая и в иных объемах. Так что на него можно положиться и опереться.

Правда, пока что именно он хотел опереться на нас. Я выслушал его причитания и требования обеспечить безопасность его объекта и его людей, иначе катастрофа для страны и Вселенной. И в чем-то руководитель «пятнашки» был прав.

— Я бы с удовольствием обеспечил, — устало произнес я. — Тем более это не так и трудно.

— Правда? — с надеждой и некоторым подозрением посмотрел на меня доктор наук.

— Еще пара рядов колючей проволоки. Всех пускать, никого не выпускать. Охрана с пулеметами. Никаких контактов с внешним миром. Шарашка называется.

Начальник лаборатории задумчиво посмотрел на меня, оценивая предложение. Потом вздохнул:

— У нас так не выйдет. Мы не кабинетные ученые. Наша работа — это поле и поиск. Под конвоем будем сотрудников в командировки отправлять?

— Ну тогда будем искать другие методы.

А потом пробег по кабинетам. К одному, другому, третьему заглянул. Что-то уточнить, что-то прояснить. Но, главное, для того, чтобы переговорить с завхозом. Чтобы не заморачиваться встречами на явочном помещении, переговорим у него. Никто дурного не подумает. Оперативник еще с пятью людьми встречался.

Завхоз был на месте, в своем кабинете, пропесочивал какого-то шоферюгу за то, что у того застучал двигатель. При моем появлении отправил подчиненного думать о своем халатном поведении и порче государственного имущества.

— Ну, Евгений Гаврилович, наработал чего? — спросил я, усаживаясь напротив своего человека. — Или опять завтраками кормить будешь?

— Давай чайком порадую, — предложил он.

Себе он достал из шкафа алюминиевую кружку, а мне — обычную, большую, фарфоровую. Заваривал чай просто — бросая заварку в кружку. Притом мне немного, а себе отсыпал щедро.

— Не боишься за сердечко? — спросил я. — Это ж прямо чифирь.

— Привычка. С Брянских лесов. Немцы наш отряд тогда хорошо зажали. Взяли нашу базу с продовольствием. Мы в болотах таились. Хозяйство партизанское — там и бабы с детьми были. Все есть хотят. А нечего. Голод. Голод. Голод. Потом подводу у тыловых фрицев отбили. А там хоть бы кусочек хлеба был, так нет — только ящики с чаем… Хороший чай оказался. Азиатский. Вот им и спасались, голод утоляли. Обман, конечно, но держаться помогал.

— Светлые воспоминания, — усмехнулся я.

— Далеко не светлые. Но мои. Я с ними единое целое. Поэтому и чаек в память и по привычке такой предпочитаю. А мотор пока не шалит. У меня основа крестьянская, крепкая.

— А я на Западной Украине партизанил.

— Да, там серьезные дела были.

— И суетные. Не поймешь, где свои, а где чужие. Бандеровцы. Полицаи. Немцы.

— Война, будь она проклята.

— Наша война не кончилась. Так что давай, чего навоевал, показывай.

— У меня на примете трое. Вот. — Волынчук выдал список.

Ну, в общем-то, они и у меня на прицеле были. И надо думать, как к ним подступиться.

— А кто самый подозрительный из подозрительных? — спросил я.

— Да вот. — Волынчук вытащил из ящика стола фотографию и положил ее передо мной. Потрепанный годами ловелас. Взгляд недобрый, с каким-то невольно плохо скрываемым презрением ко всем и ко всему на свете.

— Гурий Никитич Бельш, — кивнул я.

— Он самый. Вообще не понимаю, как вы его на работу утвердили? Еще до войны в Германию с делегацией ездил — закупки горнопроходческой техники. Чем он там занимался?

— Технику закупал?

— Ага… Потом в тридцать седьмом арестовали за троцкизм и связи с зарубежьем. И за ту самую командировку, когда купили неизвестно что за большие деньги. На Колыме три года провел. И там пристроился хорошо. И тут. Пока мы фрицев били, он по экспедициям разъезжал.

— С другой стороны, заслуги его неоспоримы. Ударно на страну работает.

— Только вопрос — на какую страну… Вот хоть режь меня, Иван Пантелеевич, но чую я, что не наш он. Чужой. Смотрит с прищуром. Всем недоволен. Но перед начальством заискивает, боится. И только глазки туда-сюда бегают. Себе на уме.

— Все это эмоции.

— А что он как штык — в восемь часов с работы, а перед той катастрофой задержался. До десяти в кабинете сидел. И когда Кушнир утром в Москву собирался, этот шустряк по двору метался, что-то высматривал. А потом кому-то звонил. Это как?

— А это уже интереснее.

Я Бельша уже давно держал на примете. Исследовал вдоль и поперек. Скрытен. Недоволен всем, но про себя. Специалист в своей области превосходный — химанализ, минералогия, приборные исследования, еще чего-то сложное и непонятное. Самое интересное, круг его доступа вполне соответствует информации, которая уплыла за бугор.

Что дальше? Выписать наружное наблюдение? Судя по всему, пора…

На следующий день прилетел полковник Беляков, мотавшийся на пару дней в Северск. Там затеяна грандиозная работа — начинается создание подводной лодки с ядерным двигателем, который дает неограниченный ресурс хода. Революция в подводном флоте. Аж голова кружится от таких перспектив.

Когда я доложил ему о своих изысканиях, он призадумался, а потом недобро прищурился:

— Получается, главный подозреваемый сейчас стал заместителем у Сторожихина? То есть получил доступ ко всем секретам?

— Совсем вы меня не уважаете, — даже обиделся я. — Мы настойчиво порекомендовали ко всему объему информации его не допускать. Пусть занимается, чем занимался, и всякими организационными вопросами. Рано еще ему доклады особой важности читать.

— Черт, ты меня так до инфаркта доведешь. — Беляков усмехнулся, представив, что было бы, прошляпь мы сейчас допуск к информации стратегического значения западного агента. — Второй такой истории, как с Госпланом, нам не простят.

— Это да, — поморщившись, протянул я.

История та еще — до сих пор круги по воде идут. В 1948 году было обнаружено исчезновение из архива Госплана двух с половиной сотен секретных документов о добыче редкоземельных металлов, углеводородов и других природных ресурсов. И все это имело отношение к Проекту. Позже выяснилось, что все они оказались в британской и американской разведке. И до сих пор так и не понятно, чьих рук дело.

— Что, никого другого не нашлось на должность, кроме подозреваемого? — Беляков немного успокоился после моих слов, но недоумение осталось.

— Если бы его прокатили, то вызвали бы подозрение. Может в бега податься, тогда ищи ветра в поле, — пояснил я.

— А ты не думал над тем, что целью силовой акции был не только портфель с докладом. Может, Кушнира убили, чтобы поставить на его место этого самого Бельша?