"Расследования Екатерины Петровской и Ко". Компиляция. Книги 31-50 - Татьяна Юрьевна Степанова

А Кузьма его мракобесом назвал и чинушей безмозглым. Трагикомедия здешних нравов… Дня за три до смерти Саввы они опять крупно поскандалили на конюшне. Савва начал с придирок по поводу болезни лошадей, а кончил тем, что снова стал высмеивать стихи Кузьмы. И тот взорвался. Пригрозил ему убийством.

– Ядом?

– Нет. Обещал его придушить, если тот вдруг еще посмеет являться на конюшню с оскорблениями. И швырнул в него что-то из сбруи тяжелое. Савва опешил сначала. Но он такой человек – ему порой резкий отпор нравился. Или он до крайности не хотел доводить. Кузьма все же хороший работник. Он же из деревни, так что все, что касается работы по хозяйству и на конюшне, с детства знает. И он здоровый, неприхотливый, работящий. Поэтому Савва тогда просто ушел с конюшни. Возможно, они позже с Кузьмой помирились. А возможно, и нет. Понимаете, о чем я? Кузьма все же воевал. А у этих наемников, у них психика со сдвигом, злопамятность и мстительность… Они же не просто так, они ведь людей убивали, иногда даже своих.

– Примем к сведению, – объявил за Катю Клавдий Мамонтов, который слышал все это, хотя Меланья обращалась напрямую к Кате.

– И еще вот что, – Меланья подумала секунду. – Фонду это тоже необходимо знать. Я утром получила сообщение от наших лондонских юристов. С ними связывался Гурский – это юрист Саввы, его поверенный в делах и нотариус. Он сказал, что Савва позвонил ему в мессенджере и просил приехать в Бронницы с документами на день рождения моего мужа. Но Гурский не смог – он болен, у него случился приступ подагры. Он только сейчас немного отошел. Поэтому он и не приехал.

– А для чего Псалтырников вызывал своего юриста и нотариуса? – спросила Катя.

– Не знаю, – Меланья покачала головой. – Возможно, он мне на этот вопрос и не ответит, потому что он был личным юристом Саввы и умел хранить его тайны. Но мы узнаем это. Мы все равно непременно узнаем. Мы же тоже не дети.

– Да, это необходимо выяснить, – согласилась Катя, а сама подумала – надо передать информацию о нотариусе Гурском майору Скворцову, хотя у того не так уж много шансов выведать у юриста правду, пока дело столь неопределенное – то ли убийство, то ли суицид.

– Мой муж дал вам полный карт-бланш на розыск и дознание, – Меланья отпустила локоть Кати. – Я это полностью одобряю. Надо все же докопаться до истины и положить конец гнусным сплетням и пересудам, что это муж виновен в смерти отца. Так что мы заодно в этом вопросе с мужем, как и во всех остальных вопросах. Имейте это в виду, моя дорогая.

– Учту, – кротко ответила Катя.

Разговор ее озадачил, как и гневные филиппики Лишаева. Что-то было не так во всей той сцене, что разыгралась в гостиной. Филин Ярославич сносил от Меланьи грубые насмешки, и она вела с ним себя… как барыня со слугой, который в силу своего положения не способен на резкий отпор. Но почему? В чем зависимость Филина Ярославича от этой женщины? Денежные интересы? Он же переводил им деньги, был компаньоном Псалтырникова, по сути его «кошельком», получал за это немалые проценты – сам это признает. И в доме это знали все, вплоть до горничной-повара. Никакой не секрет. И все же тайна налицо.

Катя увидела в окно Галу. Та стояла на ступенях веранды, кутаясь в длинный черный кардиган с бахромой, и словно кого-то ждала или высматривала. Брата?

– Клавдий, идемте, нам надо кое-что прояснить, – тихо позвала Катя Мамонтова, устремляясь к дверям на веранду. – Вы только не вмешивайтесь, хорошо?

Гала обернулась, когда Катя ее окликнула.

– Прекрасный фонд? Вы снова у нас? Макар на седьмом небе, наверное, – она улыбалась Кате. – И как успехи в расследовании?

– Никак пока. Гала, можно у вас кое-что спросить?

– Конечно. Про брата? – Гала улыбнулась еще лукавее. – Давно я его таким не видела – скорбь по отцу и половодье чувств. Убойный микс.

– Гала, я хотела вас расспросить про Лишаева и Меланью.

– Про Филина? – Гала разочарованно хмыкнула и тряхнула блестящей каштановой гривой растрепанных волос.

– Расскажите мне о них. Он и Меланья ведь однокурсники?

– Да, учились вместе, хотя он постарше ее. А что конкретно вас интересует?

– Он ведет себя очень странно с ней. И она… она тоже.

– Он в транс впал, когда от дяди узнал, что Меланья приезжает. Увидел ее здесь, глазами заморгал. Обалдел. Филин… – Гала уже веселилась. – Действительно, они старые знакомые. Он ведь ее прежде Макара знал, он их и познакомил на свою голову.

– То есть?

– Я рассказывала – тяжба длилась в Лондоне по поводу недвижимости, а Лишаев – компаньон дяди, и он посоветовал дяде и Макару свою бывшую однокурсницу в качестве юриста. Хотел сделать ей подарок – гешефт с большими деньгами, с хорошей оплатой. А Макар ее у него отбил. И женился на ней.

– Фили… то есть Лишаев состоял с Меланьей в отношениях до ее брака?

– Все отношения сводились к тому, что он делал ей предложения. Первое сделал в конце учебы в МГИМО – она ему, конечно, в лицо рассмеялась. Кто он был тогда для нее – парень с Урала. Но прошли годы, он по службе продвигался, женился, разводился, нажил состояние огромное. И снова к ней посватался. В Лондон тогда специально приехал. И, возможно, Меланья вышла бы за него – он же стал такой богатый, такой крутой. Однако появился Макар. Сравните их, кого бы лично вы выбрали? – Гала вздохнула. – Для Филина все это печально закончилось – он схлопотал жестокий стресс и что-то вроде идеи фикс. Меланья стала для него… не знаю, как и сказать… Если раньше то были только амбиции и привязанности, то превратилось все в зависимость и маниакальную страсть. Он мазохист по натуре – чем больше она его оскорбляет, чем больше гонит от себя, тем крепче он к ней липнет. Он ведь и дела с дядей согласился вести по поводу переводов денег им в Лондон лишь потому, что это деньги и для Меланьи тоже. Ради Макара не стал бы так рисковать – могут за подобные вещи за границей к суду привлечь, дядя-то ведь под санкциями, так что для бизнеса такие связи лишь в ущерб. А Филин согласен рисковать. Потому что это для Меланьи. И брата он всеми фибрами ненавидит. Вы еще наслушаетесь здесь, что он о нем будет говорить, – уши ваши завянут.

– А ваш дядя знал о его отношении к