"Расследования Екатерины Петровской и Ко". Компиляция. Книги 31-50 - Татьяна Юрьевна Степанова

бесконечно обожать! Поняла? Ты это поняла, моя прекрасная лживая бессердечная жена?! И за это ты ее возненавидела! И решила отнять ее у меня, как забрала… убила… убила… отравила отца…

– Тихо, все, все, на этом закончили, – прервал их майор Скворцов, видимо, опасающийся последствий. – Уведите ее отсюда.

Оперативники попытались вывести Меланью вон, но она упиралась. Они схватили ее под руки, буквально выволакивая. И тут она крикнула на всю гостиную:

– Макар, я беременна!

Все замерли.

– У нас будет ребенок! – Меланья протянула к мужу руки.

Катя почувствовала, что у нее темнеет в глазах, что ей плохо – от того, что уже случилось, и того, что только грядет.

Макар повернулся и пошел к двери. Его никто не удерживал – ни оперативники, ни Скворцов.

А потом их всех развели по разным комнатам. В доме начался новый тотальный обыск. Который по счету? Майор Скворцов ничего не говорил вслух, но по его взволнованному лицу Катя поняла, что на этот раз удачно – эксперты что-то нашли.

В десятом часу вечера приехал следователь. И пошли допросы, допросы… Допрашивали всех. Следователь зашел в бывший кабинет Псалтырникова, где полицейские велели находиться Кате и Мамонтову, следом за ним появился майор Скворцов. Он что-то шепнул следователю, тот кивнул.

– Напишете рапорты о происшедшем. Я приобщу к делу как документ агентурной разработки.

Следователь дал Кате и Мамонтову по листу бумаги и ушел заниматься другими свидетелями.

– Катя, как вы? – тихо спросил Мамонтов.

– Нормально.

– Дроздов вас спас.

– Да, – кивнула Катя. – Как Дроздов узнал, что это она?

– Он действительно профессионал высочайшего уровня. Этому учат телохранителей – как предотвратить покушение. Как заметить малейшие его признаки. Как спасти жизнь. Что он и сделал блестяще. А я вот не сумел. Простите меня.

– Клавдий, о чем вы. Я сама… я даже не поняла, что случилось. И до сих пор я не могу до конца в это поверить.

– Она это из ревности. Она до края дошла. Решила с вами покончить. Даже наплевала на то, что ее саму заподозрят. А то, что она сказала нам про своих детей, про мертворожденного сына… она нам всем этим просто заговаривала зубы! Отвлекала вас, заставляя довериться ей и выпить яд! И про беременность свою она тоже не просто так, а чтобы мы… чтобы он…

– Клавдий… – перебила вдруг Катя, откинувшись на спинку стула.

– Что?

– Я не могу сейчас писать рапорт.

– Черт с ним. Я за вас напишу.

Катя благодарно кивнула. Ее душу переполняла боль. Боль… жалость к Меланье… жалость, как бритва… Запоздалый, липкий страх. Тошнота.

Клавдий Мамонтов написал оба рапорта. Вместе с Катей вышел из кабинета Псалтырникова, чтобы отдать их. Тем фигурантам, которых уже допросили, разрешили перемещаться по дому, и они бродили словно тени – неприкаянные, тихие, напуганные.

Двери библиотеки были открыты настежь. Катя увидела Макара. Он стоял у сервировочного столика – и пил из горла, запрокинув бутылку. Когда там осталось лишь на дне, швырнул бутылку об стену.

Раздался звон стекла.

– Макар! – окликнула его Катя и вошла в библиотеку.

Он повернулся, увидел Катю, подошел. Нет, не обнял на этот раз, а уткнулся головой ей в плечо. Словно хотел спрятаться. Словно желал, чтобы она его защитила.

И Катя защитила его. Обняла сама.

Но не находила слов, чтобы утешить. Где эти слова? Как их придумать?

А Макар, возможно, ждал от нее именно слов. И так и не услышав ничего, выпрямился и отошел обратно к столику с алкоголем. Взял бутылку бренди и припал к ней.

Как на оргиях… на вакханалиях припадали к чашам и кратерам… Чтобы одурманить себя, забыться… забыть…

Осушил и эту бутылку почти до дна, шарахнул об столик, разбив вдребезги.

Горлышко бутылки с рваными острыми краями в его руке, которым так легко вскрыть себе…

– Макар! – Катя испугалась за него и бросилась отнимать этот чертов осколок.

Макар швырнул его на пол. Рухнул на колени перед Катей. Ноги уже не держали его. Снова уткнулся лицом.

А потом его повело в сторону. И он чуть не упал, уперся ладонью в пол… Пьяный… раненый насмерть…

– Макар, встаньте… – пытаясь поднять его, заговорила Катя. – Я вам помогу… осторожно… держитесь за меня… давайте… надо встать.

Но у Кати ничего не получалось. Слишком он был тяжелый.

– Погодите. Давайте лучше я.

Это сказал Иван Аркадьевич Дроздов, появившийся в библиотеке. Наклонился сам к Макару, крепко взял его за руку.

– Давай, парень, вставай. Ты нужен… очень, очень нужен и той, кого любишь, и той, которую возненавидел. Ты им обеим нужен сейчас. Вставай, ты сильный… ты же мужик!

Макар пытался, но без результата.

Дроздов сам рывком поднял его с пола. А затем взвалил его себе на плечо. Руки Макара безвольно болтались, его светлые волосы – растрепанные, слипшиеся от пота, закрывали лицо…

– Отнесу его наверх, уложу. Пусть спит, вы не беспокойтесь, я за ним прослежу. И Гала поможет, – сказал Дроздов Кате и понес Макара на плече. Шел, хромая, выпрямив стан под своей тяжкой ношей. На глазах оперативников и экспертов поднялся по лестнице.

Катя чувствовала, что в глазах стоят слезы. Только не плакать…

– Сотрудники страхового фонда едут с нами в отдел, сотрудница фонда должна быть признана потерпевшей в деле о покушении на умышленное убийство, – объявил майор Скворцов, провожая взглядом Дроздова с Макаром на плече, поднимавшегося по лестнице…

И Катя поняла, что это акт милосердия со стороны майора, хотя и запоздалый – убрать ее отсюда, пусть и на какое-то время. Дать ей шанс прийти в себя. Зализать собственные раны.

Глава 37

Сопричастность

Ни в какой отдел полиции они, естественно, не поехали. Когда поместье Псалтырникова осталось позади, майор Скворцов велел отдыхать, набираться сил – он внушал это преимущественно Кате: мол, я сам отрабатываю все, что вы накопали, лично допрашиваю Меланью Смирнову. Завтра утром узнаете новости и просмотрите видеозапись допроса, а на сегодня для вас – финита.

В оперативной машине он сразу снял с Меланьи наручники и спросил:

– Какой у вас срок беременности?

– А вам-то что за дело? – Меланья не глядела на майора Скворцова.

– Вас поместят под арест в камеру. На этот счет есть правила.

– Двенадцать недель.

– И вы не сказали мужу?

– Я хотела сначала пройти обследование на предмет обнаружения патологии плода, – Меланья отвечала тихонько, словно стеснялась. – Если что… и говорить бы не пришлось. Он бы и не узнал. А для первого УЗИ на патологию и для биохимии нужен более длительный