Черная бабочка страсти - Анна Аксинина

Дальше всё пошло как по маслу. Марина сразу стала своим человеком. Вот уже Вишняков достал с антресолей старые альбомы, а сам повел Настю смотреть гостинцы. А Вешнякова, подсев к Марине, завела обстоятельный рассказ.

– Лиза Лучанская нам родня, хоть и дальняя. Её папа, Арсений Николаевич Лучанский – мой двоюродный брат. Хотя тут все не так просто: у нас дед был общий – ссыльный поляк Станислав Богданович Лучанский, а бабушки – разные. Дед овдовел и женился второй раз.

Моя мама и отец Арсения были сестра и брат, единокровные. Вот очень старая фотография, год 1945-й, здесь мой дед со второй женой и их дети: Мария и Николай. Им 15 лет и 8. А деду 50, поэтому и на фронт не взяли. Где-то года через 3 мама и её брат расстались, мама вышла замуж и переехала в город, дальше они только переписывались. Дядю Колю и его семью я никогда не видела, но они знали, что я окончила университет, осталась в Москве и вышла замуж за Вешнякова. С этой информацией Арсений приехал в Москву – и разыскал меня через адресный стол. Симпатичный, воспитанный юноша, он нам понравился. Он пожил у нас недельку, пока не устроился в общежитие. И потом, когда уже учился в институте, раза два в месяц забегал на огонёк. Вот Арсений – студент Политехнического, Лиза внешне много от него переняла. А вы заметили, что Настя и Лиза немного похожи?

– Да, особенно – в профиль.

– Вот-вот, я и говорю, это – «польский носик», фамильная черта. Я-то – вылитый мой отец, Григорий Иванов, а в Насте и в Лизе сходство с прадедом проявилось.

– А от кого из предков у Лизы такие выдающиеся художественные способности?

От матери, конечно, от Беллы, она была художницей, хотя и совершенно безвестной.

Белла, а как её фамилия?

– Не помню. Как-то на «В», как у нас. Кажется, Вересова. Или Воротникова? Саша, ты не запомнил, какая была фамилия у матери Лизы?

Александр Михайлович и Настя как раз вернулись и присели к столу.

– Совершено точно – Веретенникова. У меня записано. Я пытался найти её в энциклопедиях и в интернете, но такой художницы там нет.

– Конечно, нет. Может, она под девичьей фамилией работала? Она уже была раньше замужем, и ребёнок был.

– Какой ребёнок? – Не поверил Александр Михайлович. – Ты уверена?

– Абсолютно. Арсений рассказывал о ребёнке Беллы, чтобы подчеркнуть свою страстную любовь к ней. Уж этого мы от него наслушались: как он её любил, на руках носил, пылинки сдувал.

– И вы разве не были знакомы с Беллой?

– Почему не были? Первый раз мы встречались вскоре после свадьбы. Арсений привозил её к нам, представил.

– Да, Белла нас поразила красотой и обаянием, – Александр Михайлович мечтательно улыбнулся, глаза его засверкали. – Редкая красавица, цыганские корни по отцу, а мама русская. Я пытался дознаться, не родня ли мы, но она совсем не помнила отца, он рано погиб, а мать старалась не упоминать его. Какая-то старуха-цыганка однажды вроде бы пыталась забрать её ребёнком от матери, перепугала их обеих до полусмерти. Но все связи с цыганами были оборваны. Арсений, когда привёз к нам Беллу, видно, хотел погордиться женой, и это ему удалось. Так-то он в то время не сильно роднился с нами.

– Почему?

– По ряду причин. Арсений в то время работал завхозом на киностудии «Мосфильм». Он никогда не бедствовал, а с началом перестройки как-то быстро начал богатеть, а потом завел своё дело. Ну, а мы ещё долго сидели на голых окладах преподавателей. Вот он и задрал нос, этот Арсений.

– Нет, Саша, не совсем так, всё же мы переписывались, открытками обменивались, перезванивались. А ещё раз нас пригласили на день рождения Лизы, ей исполнился годик.

– А я где был?

– Ты на стажировку ездил в Италию.

– Так это было, в 1990-м году? Помню-помню. Последняя командировка, чуть не сорвалось всё. Еле-еле деньги выбили из министерства.

– А я где была? – Заинтересовалась Настя, исправно подливавшая чай уже из третьего по счету чайника. Она незаметно хозяйничала за столом, чтобы мать не отвлекалась от разговора.

– Со мной ты была, в гостях. А было тебе 10 лет. Валя тогда был в спортивном лагере. Вот я сейчас фотографию найду. Нет, не здесь, в другом альбоме. А, что я говорила!

Антонина Григорьевна торжественно поставила развернутый альбом на стол, чтобы все видели фотографию.

– Стол был роскошный! Горы фруктов, конфеты, торт заказной. Малышке, конечно, торт не дали, она печеньице ела. Вот она сидит на высоком стульчике, нарядная, как куколка. Детей было человек 5, это детский праздник был. Арсений сам снимал, его нет в кадре. Возле Лизоньки стоит Белла, повернулась боком, лицо плохо видно. Рядом – друг Арсения с женой и сыном-подростком. Это я, вот и Настя рядом. Эти мальчик и девочка – соседские дети. Это – мать Арсения, Татьяна, приехала из Сибири погостить, она даже и не Лучанская, второй раз была замужем. Характер – не приведи Господи! Я сразу поняла, почему Арсений её не перевёз к себе, такая ни с одной невесткой не уживётся. Но Лиза её покорила, она с ней весь вечер тетешкалась. Это – мать Беллы, забыла её имя, а фамилию не называли. А на коленях у неё сидит… Да вот же – первый ребёнок Беллы! Это девочка, я теперь вспомнила. Тихая, рта не раскрыла, годика 4 ей было. И бабушка тоже не особенно была разговорчивая. Нет, она не деревенская, москвичка, из интеллигенции. Вроде, она стеснялась Арсения и его гостей. Ну, Настя, вспомнила?

– Кажется, помню, но смутно, ведь 17 лет прошло… В основном – торт, я таких огромных в жизни не видела. И какие-то игры с призами. Так, выходит, я Лизу с её годика знала? Надо же, а я и забыла.

– Как забыла, почему? – Удивилась Марина.

– Арсений всё богател, хотя в то время «Мосфильм» был в полном упадке, но у него уже хорошо было налажено своё дело. И вскоре Арсений совсем отдалился от нас, перестал звонить, отвечать на открытки. А мы не навязывались. Он нам даже сотовый телефон не дал. Потом уже задним числом мы узнали, что богатство не спасло его от горя. Лизочке было 2 годика, когда Белла погибла в автокатастрофе. Подробностей Арсений не сообщал, мы послали соболезнование телеграммой, спросили, кто заботится о Лизе? Он ответил, открыткой, коротко, что Лизу воспитывает бабушка, мать Беллы. Очевидно было, что они