Искатель, 1999 №12 - Станислав Сергеевич Зотов

другом и оба они были равны во всем. Один был владыкой земным, другой служил владыке небесному. Ростом оба они были высоки, но один, в одежде опричника, был черен как ночь, другой — в золотой одежде священника, был светел как день. Похоже было, что на золотое солнце надвигается черная туча. Недалеко было и до молнии.

И молния сверкнула!

Когда отец Корнилий приблизился к царю, то государь резким движением разъял свой дивный посох, так что навершие его отскочило в сторону, а из посоха вышел тяжелый стальной кинжал, зеркальное лезвие которого сверкнуло необычным голубоватым отливом. Царь сильно ударил этим кинжалом священника в горло, вонзив острие в самое адамово яблоко. Преподобный Корнилий захрипел и рухнул вперед на царя, заливая потоками крови алтарь и одежду государя. Золотая чаша, бывшая в его руках, опрокинулась, и Кровь Бога смешалась с кровью человеческой.

Царь брезгливо отряхнулся, вложил кинжал обратно в посох и вышел из алтаря. Там, стоя перед аналоем, он объявил высоким своим трубным гласом:

— Ныне я, помазанник Божий, свершаю суд свой над городом Псковом и его изменными жителями. Собаку Корнилия уже прибрал Господь. Ныне говорю вам, опричники, берите все, что есть в этом соборе, пустошите его, зорите место это, да будет здесь смрад и тлен!

После этих слов он прошествовал важно к дверям, а сзади его уже поднимался дьявольский гул, раздавались стоны прихожан, вопли кромешников. Слышались удары падающих со стен икон, разбиваемых золотых сосудов, разрушающегося иконостаса.

Пока опричное воинство грабило собор, выносило из ризницы драгоценные одежды и утварь, царь прогуливался по паперти, и состояние духа его явно улучшилось. Словно он сделал какую-то тяжелую, но необходимую работу и теперь мог и поразмышлять и поговорить с кем-нибудь. На удивление свое, он заметил невдалеке от себя того самого юродивого, блаженного дурачка, что давеча так сильно прогневил его. Но теперь царь был настроен благодушно и, подозвав простеца, решил пошутить над ним.

— Вот, человек божий, — сказал он ему, милостиво подавая копеечку, — ты живешь истинно, как Христос велел. Не нужно тебе ни одежд золотых, ни курений заморских ароматных. Вот коли бы все попы мои такими скромниками были, то сколь богато царство мое сотворилось бы. Тебе ведь, человече, и хором никаких не нужно, ты небось во дворе как собака живешь, а питаешься чем?

— А ты зайди, Иванушко, ко мне в келию, — ласково улыбаясь, отвечал блаженный Николай, — там у меня и угощение тебе приготовлено.

— Ну пойдем, пойдем, — довольно усмехаясь, согласился государь и прошествовал с юродивым в его жилище.

В тесном и убогом этом жилище на столе была разостлана чистая белая полотняная скатерть, а на скатерти лежал огромный кусок сырого мяса, весь окровавленный и еще дымящийся.

Царь остановился как вкопанный и непонимающе посмотрел на блаженного.

— Покушай, покушай, Иванушко, — распевно повторял Николай, — хорошее мясо, сочное.

— Я христианин, дурак, — строго сказал царь, — и в пост мяса не ем.

— Ты делаешь хуже, — грустно тянул блаженный, — ты ешь плоть и пьешь кровь человеческую, забывая и пост и Бога.

В величайшем раздражении Иван выскочил из кельи, влез на коня, подсаженный своими рындами, и приказал кончать быстрей дело с Троицким собором.

— Сшибайте колокола, — распорядился он. — Учить вас, что ли.

Кромешники вынесли из ризницы последнее добро, и на колокольню полез сам Малюта Скуратов, так как колокольное дело было ему хорошо знакомо.

Царь сидел на коне и смотрел вверх, задрав свою бороду. Вокруг него полукругом располагалась охрана и знатнейшие опричники. Солнце закатилось за облака, похолодало, задувал сиверко, закипала поземка. Опричники рубили цепи, на которых висел главный колокол. Колокол глухо гудел, словно жаловался на судьбу. К царю подошел строгий и суровый человек в рубище и веригах. Это был юродивый Николай, но на этот раз он не улыбался, а был прям и сух. Царь непонимающе смотрел на него.

— Уйди от нас, прохожий человек, — грустно сказал блаженный. — Коли не уйдешь сей же час, то не на чем будет тебе уйти. Конь твой падет, ноги твои отнимутся. Ведомо мне это сейчас стало.

Царь хотел что-то ответить, но в этот момент словно тяжелый вздох пронесся по площади. Это главный колокол, наконец, сорвался со своего места и со страшным утробным воем полетел вниз.

— Ах! — Громовой удар оглушил всех, собравшихся у собора. Колокол разбился как яйцо на две половинки. Кто-то из толпы повалился навзничь, кто-то упал на колени, а конь под царем вдруг прянул в сторону, а после рухнул как подкошенный в снег.

Государь Иван лежал несколько мгновений оглушенный. Народ разинул рты, даже царские слуги оцепенели в ужасе. Царь пытался встать, но ноги его не слушались. Он стонал, пытался подняться на руках, слезы заливали его лицо. Он просил помощи, умолял. Никто не шел к нему.

Блаженный Николай тихо-тихо подошел к поверженному царю, дотронулся до его ноги, прошептал что-то, и царь почувствовал свою ногу. Поддерживаемый Николкой, он встал и заковылял вниз от собора к Довмон-тову городу и далее прочь из Пскова. Николка вел оглушенного царя, как ведет поводырь нищего слепца. Он вел его и напевал негромко:

Христос Боже шел в Иерусалим

В храме помолиться…

В храме помолиться, Отцу поклониться…

В храме Божьем сидели менялы,

Меняли гроши, меняли динары…

Христа Боже они не узнали.

Человека прохожего гнать они стали…

Ты идти, прохожий, ты иди мимо…

В нашем доме много срама и дыма.

Бога здесь нету, Бог от нас далече…

Ты идти, прохожий, иди, человече…

Через пять дней грозный царь Иван уехал из Любятова, чтобы больше никогда уже не появляться в псковских землях. А еще через два года, после разорения Москвы крымским ханом Девлет-Гиреем, опричнину упразднят окончательно, и даже упоминать это слово будет запрещено.

Блаженный Николай, признанный чудотворцем, проживет еще шесть лет и умрет в такой же февральский день 1576 года. Его похоронят в Троицком соборе рядом с могилами князей и епископов.

В 1581 году под стены Пскова подкатятся войска польско-литовского короля Стефана Батория. Год будет бороться Псков, и чужеземное войско обломает зубы о его несокрушимые стены. Жители Пскова узрят тогда видение блаженного Николая и преподобного Корнилия, коленопреклоненно молящих Богородицу о милости к русским людям. После отражения Батория псковичи напишут икону Богородицы с изображенными на ней двумя этими святыми и установят день поминовения блаженного святого чудотворца Николая. День этот отмечается 1 октября.