Цезарь: Крещение кровью - Владислав Викторович Морозов

дела. Он редко бывал дома, и в такие праздники мать кружила вокруг него, из рук у нее все валилось, она не знала, как угодить мужу. Отец служил за границей, а Артур с мамой жили в Москве. Мать работала на «почтовом ящике» — военном заводе, — и за границу вместе с мужем ей выехать не разрешили. Отец служил в Чехословакии...

Подходило время, когда он должен был приехать в отпуск. Его ждали, мать потихоньку отмечала на календаре дни, оставшиеся до его приезда. И он приехал. На неделю раньше срока — в цинковом гробу. В Чехословакии в том году были «волнения»...

Только тогда Артур понял, как же сильно он любил своего отца. Потом, годы спустя, он удивлялся своей сдержанности в те дни. Он не проронил ни слезинки, у него даже хватало сил утешать мать. Но именно с тех пор он стал нелюдимым. Друзей у чего и до этого было мало — он отличатся серьезностью, не слишком естественной для ребенка, — а после похорон окончательно замкнулся в себе. Теперь он мог часами сидеть неподвижно, глядя в окно пустыми глазам,!, и мечтать. Вот только мечты его были окрашены не в розозый цвет, а в багрово-красный.

Он представлял себя взрослым, в его руках был большой, тяжелый пистолет. Он стрелял, люди падали, сраженные пулями... Его не интересовало, кто эти люди, каковы их прегрешения и есть ли таковые вообще. Он ненавидел всех, весь мир — в далекой Чехословакии погиб его отец.

Ему уже никогда не услышать: «Арчи»... Артур смотрел за окно — там люди смеялись, тащили хозяйственные сумки с продуктами, ходили в кино и целовались. И все они счи-тали обычным - делом, что где-то за границей убили его отца. Им было наплевать на это!

Шли годы. Артур со временем все реже возвращался к своим фантазиям. Вторично вышла замуж мать, отчим Артура был хорошим человеком и с приемным сыном обращался как со взрослым и заслуживающим уважения мужчиной. У Артура появилась крохотная сестренка Анжелика. Жизнь продолжалась... Окончив школу, он легко поступил в педагогический институт — выбрал профессию учителя физики.

Конечно, он не был нормальным парнем. Его не привлекали дружеские вечеринки, у него не ладились отношения с девушками, хотя у прекрасного пола он вызывал живейший интерес. Но они не догадывались, что происходило в его душе, считали его чудаком. И уходили. Выходили замуж за других парней, рожали им детей, а про Артура забывали. Зато во время практики в школах у него всегда складывались чудесные отношения и с учениками, и с учителями. Дети очень любят необычных учителей, а у него одно имя чего стоило — Артур Рэмович. Кроме того, у него был талант в доли секунды концентрировать на себе внимание аудитории. А что до коллектива школы... В школах работают в основном женщины, и молодой воспитанный мужчина никогда не будет изгнанником в их среде.

Институт он закончил с «красным» дипломом, от аспирантуры отказался, пошел работать в обычную среднюю школу. На дорогу тратил почти полтора часа в один конец, потому что жил на «Первомайской», а распределили его аж в Беляево. И пошло день за днем — учебники, методички, тетради, транспорт... Вспоминать о себе было некогда. Сначала он зверски выматывался, потом привык и, когда подвернулся шанс перевестись поближе к дому, отказался — успел привязаться кбеляевской школе...

Артур был вовсе не так глуп, чтобы надеяться выйти из тюрьмы живым. Главарей крупных группировок на волю не выпускают. Душу грело только сознание, что люди, прикрытые им, не забывают его, не складывают рук. За девять месяцев они проделали грандиознейшую работу, запутав следствие так, что бедный следователь уже не понимал, что явь, а что ему только приснилось. Жаль, что все их усилия пошли коту под хвост.

Нельзя сказать, чтобы Артуру совсем не хотелось жить. Тем не менее он не сопротивлялся тому, что органы пытались с ним сделать: это было не только бесполезно, но и опасно — для оставшихся на воле. А там гуляло несколько личностей, которых Артуру совсем не хотелось приветствовать как своих соседей по Бутырке.

Во-первых, это был Сергей Маронко. Артур никогда не считал себя впечатлительным, но этот человек поразил его. Был бы Артур помоложе лет на десять, он бы боготворил его, как это делал весь молодняк Организации. Вполне возможно, что на самом деле он испытывал именно такие чувства, но упорно не сознавался себе в этом — как-то неудобно в тридцать пять лет иметь кумиров.

В Организации от Артура шарахались — «аварийщик» все-таки. Считалось, что его визит к Ученому яаляется предвестником либо очередной резни, либо ликвидации преда-телей. А Артур часто заходил к нему просто так, когда одиночество, обусловленное уже профессией киллера, особенно сильно давило его. Он давно жил отдельно от родителей, в той самой квартире в Беляеве, в которой его и арестовали. Только тогда она была значительно скромнее обставлена и в нее не заглядывали ни «быки», ни «горничные». Он жил один.

Надо сказать, что Маронко, как бы он ни был занят, всегда находил для него несколько минут, впрочем, как и для любого другого. В отличие от иных лидеров Маронко никогда не показывал своего недовольства, если его беспокоили по вопросам, не имеющим отношения к делу, — он прекрасно понимал, что в минуту дурного настроения человек работает хуже, и если он пришел облегчить душу именно к нему, то, значит, верит своему лидеру. Одного Артур не понимал — как Маронко ухитряется находить время решительно для всех?

На первый взгляд ничего загадочного в Маронко не было. Но при всей своей доброжелательности и приветливости он удерживат людей на расстоянии. Он мог ответить на любой вопрос, но как трудно было спросить его о чем - либо, не имевшем прямого отношения к делу! И он обладал таким умом, такой интуицией, о каких Наполеону можно было только мечтать.

А вот в том, что Артур за несколько лет ни разу не попался на глаза милиции, как раз не было ничего удивительного. С его наблюдательностью он быстро нашел способ оставаться незамеченным. Всем известно, что собаки не обращают внимания на тех, кто их не боится, но в любой толпе на большом расстоянии безошибочно определяют трусов. У собак, конечно, чутье хорошее, но вполне возможно, что имеют значение и какие-то внешние признаки. Артур распространил это наблюдение на людей и через пару недель убедился в правильности своего вывода: среди толпы люди, чувствующие неуверенность, напряженность,