Цезарь: Крещение кровью - Владислав Викторович Морозов

— Не, это ему не пройдет. Братва, до смерти не бить — мы его затрахаем. Только глушить.

Но подойти к нему не решались. Старший метнул «заточку», Артур уклонился, отделавшись царапиной; воспользовавшись тем, что Артур на мгновение отвлекся, они набросились вновь. Он остервенело, как берсерк, дрался, в крови были все, в том числе и он сам. И в какой-то момент он вырзался на середину камеры, чтобы перевести дух. Тень, метнувшуюся по полу, он не заметил; холодные липкие пальцы сомкнулись вокруг щиколотки, резко рванули. Падая, Артур успел сообразить, что напрасно не следил за пидором. Бетонный пол стремительно летел на него...

...Окровавленный человек лежат неподвижно. Некоторое время в камере слышались лишь стоны побитых да чриплое дыхание тех, кто устоял на ногах.

— Ну, здоров, — сказал старший. — И не подумаешь —

Таким хилым казался. — Он обернулся к пидору. — Эй, ты, как тебя там? Толик'? Ты ничего, почти как мужик.

Они недружно засмеялись. Второй предложил:

— Слушайте, а что, если ему пидор «целку» сломает? Эва, Толик, хочешь главаря мафии в задницу отодрать? Не боись, он без сознания, не дернется.

Идея понравилась. Они перетащили неподвижного человека, бросили поперек шконки лицом вниз, содрали штаны. Егозя и нервничая, пидор пристроился сзади. Третий из оставшихся на ногах закурил, подошел ближе — он не принимал участия в обсуждении этой идеи, — постоял и внезапно спросил:

— Тебе больно было первый раз задницу подставлять?

— Очень, — согласился пидор.

— Что ты имеешь в виду? — насторожился старший.

— От боли он пришел бы в себя. Смотри. — Он прикоснулся зажженной сигаретой к руке Артура. По камере поплыл неприятный запах, но Артур даже не вздрогнул. Куривший поискал пальцами пульс, махнул рукой пидору: — Все, отваливай, если ты не некрофил. — Помолчал. — Умер он мужиком.

— Ты уверен, что он готов? — переспросил старший.

— Не дышит, и пульса нет. Да на рожу его посмотри — глаза остекленели, он остынет через полчаса.

Через два часа в камере стало одним трупом больше, и состояние еще двоих оставляло желать лучшего. А к утру вся тюрьма гудела: по ментовскому приказу насмерть забит Артур Джордано. Вскрытие показало смерть от обширного кровоизлияния в мозг, происшедшего в результате сильного удара головой о твердый предмет. По версии работников тюрьмы, он погиб, упав во сне с верхней шконки на пол... Во всех камерах имена убийц знали наизусть.

К вечеру следующего дня умер еще один из одиннадцати — врачи оказались бессильны против разрыва печени.

Замедленная смерть настигала тех, кто убил Джордано...

* * *

Телохранитель Маронко провел Сашу в гостиную, где обычно собирался совет, а в другую комнату. Странно; это был второй необычный фактор после оговоренного Ма-

Ронко расширенного состава — вместе с Сашей приехали Соколов, Яковлев и Сере га Лекарь,

В комнате, помимо хозяина квартиры, находились еще Слон с Севой Ватсоном, Белый, Костя Корсар и Вахо со своим «офицером», настоящего имени которого Саша не знал, называя Мишей вроде бы откликался. Представители трех группировок, весь союз в сборе; своеобразная Антанта под эгидой Ученого. Возможно, речь пойдет о какой-то крупной акции.

Единственное, что настораживало, — присутствие почти всех разведчиков Организации. Костя Корсар — профессионал экстра-класса, уникальный хотя бы потому, что учился в Высшей школе КГБ и три года работал за кордоном. Потом чем-то не потрафил начальству и в результате уже восемь лет был предметом жгучей зависти всех главарей прочих группировок. Яковлев (многие были уверены, что Яковлев — это прозвище, но никак не фамилия, тем более настоящая), прославившийся тем, что нашел «черную кассу», пока Корсар три месяца прохлаждался в Бутырке под следствием. Яковлев считался наиболее перспективным мафиозным разведчиком Москвы, и даже его знаменитые ледяные глаза не являлись помехой — когда было нужно, он становился в буквальном смысле слова невидимым. Сева Ватсон — разведчик Слона, его Яковлев учил кое-каким приемам и хитростям. Правда, в отличие от «универсала» учителя, «фирменным блюдом» Севы была только слежка за клиентом, остальное давалось хуже. И Миша-грузин — насколько Саше было известно, в команде Вахо поиск вел именно он. И, надо отметить, качественно вел.

Не успели они рассесться, как приехал Хромой со своим разведчиком Михаилом и Колей Утюгом из отряда Белого. Саша открыл рот — все разведчики в сборе. Никак, тотальная облава или всесоюзная «охота» намечается. Маронко обвел всех глазами, собираясь что-то сказать, но в этот момент зазвонил телефон. Он поднял трубку, потом сказал: «Сейчас» — и начат листать записную книжку. Воспользовавшись паузой, Саша наклонился к сидевшему рядом Белому:

— Что за экстренность?

— Джордано погиб, — тихо ответил Белый. — Сам сегодня с его матерью за телом ездил. Избит до неузнаваемости.

Саша оцепенел. Как же так... Господи, ведь вся тюрьма знала, что у него статус неприкосновенного лица... Как-то это не укладывалось в голове, тем более что он буквально неделю назад получил ответ на свою последнюю записку. Всего две недели назад состоялся совет, на котором четыре «офицера», как мальчишки, оспаривали друг у друга право дальнейшей опеки над Артуром. Это был редчайший случай, когда «пенсионер» оказался настолько ценен, что обеспечивать ему до смерти достойное существование считал для себя честью любой член совета. Саша с пеной у рта доказывал свой приоритет перед остальными, рассмешив всех до слез своей горячностью. Умом он, конечно, понимал, что для смерти хватит нескольких секунд, не то что недели, но никак не мог поверить в это — как это, был жив, и вдруг — умер... В сознании вертелся дурацкий вопрос: «Что, совсем умер? И больше не придет? Не может быть».

Маронко диктовал по телефону какие-то цифры — Саша догадался, что он заказывает гроб. Потом Маронко сделал еще одну пометку в свою записную книжку и положил трубку. Все шепотом обсуждали трагическую новость. Заметив, что шеф закончил переговоры, Хромой громко возмутился:

— Да что за чушь?! Я неделю назад по своим каналам узнавал — все в порядке! Да, его перевели в беспредельную хату, но там его и пальцем не тронули! Белый, ты не мог его с кем-нибудь спутать?

Удивительно — в голосе Хромого прозвучала отчаянная надежда. Это ужасная боль, когда уходит человек, ставший своим, близким, неотделимой частью твоей жизни. А в течение последнего