Цезарь: Крещение кровью - Владислав Викторович Морозов

кресле, закинув ногу на ногу, и что-то писал в блокноте с отсутствующим видом. Мишку после экзамена на кровь таким приказом не проймешь. Саша вспомнил, что Мишка рассказывал... Поскольку на его совести уже одна жизнь была, Мишка на убийство шел гораздо спокойнее Саши.' А все пошло не по плану... Мужичок, убираемый одновременно с судьей Муравичсм, просек дурной поворот Событий и, когда Мишка привел его к заранее выкопанной яме, начал сопротивляться. У Мишки был «макар», но машинально он схватился за более привычное оружие — за нож. Своей жертве он нанес только один удар — выпустил кишки. Мужик успел отползти на два десятка метров и затих. Мишка за ноги дотащил его до ямы, скинул, не проверяя, жив он или мертв, облил бензином и поджег... Он был жив; услышав его жуткий вопль, Мишка едва не спя-тил. И после злого напрочь потерял всякую чувствительность, до его сознания акты садизма просто не доходили.

На подлокотнике кресла рядом с Соколовым примостился Серега, лак и оставшийся маленьким и худеньким. Серега, между прочим, был очень жестоким. Трупы, их части и кровь в любом количестве после морга и анатомички его не смущали абсолютно. Вот за Яковлева Саша беспокоился больше всего. Он был отчаянно смел, самолюбив, азартен, в драке доходил до аффекта, но садизм противоречил всей его натуре. Для себя Саша решил, что любой ценой удержит Яковлева подальше от этого приказа.

Он обвел комнату глазами и, к своему удивлению, увидел, что почти все стараются подавить отвращение. Н-да, смерть Артура будет уроком для всех - - и для врагов, и для членов Организации. И нет никаких сомнений, что такой приказ будет отдан — еще никто не слышат, чтобы Ученый не сдержал своего обещания. Предупредил — значит, так оно и будет.

— Думаете, слишком жестоко? — тихо, с угрозой спросил Маронко. Его взгляд был полон ледяного презрения. - Пойдите, взгляните на то, что осталось от Артура. Они взяли опущенного в камеру — для утехи, — но этого им показалось мало, поэтому они поиздевались над трупом.

За одно мгновение атмосфера в комнате накалилась до предела, хотя никто не издал ни звука. Казалось, еще одно слово Маронко — и помещение вспыхнет десятком молний. Саша заметил, как грозно сдвинул густые брови Вахо, как затрепетали ноздри едва справлявшегося с яростью Хромого, как побелели костяшки кулаков Слона. Белого Саше не было видно, но он имел все основания полагать, что Белый не остался равнодушен.

Артур... Они все знали его, кто боялся, а кто и любил — как ясеневский молодняк, например. Мало того, что эти козлы забили его до смерти, так еще поизгалялись над тру-пом... Падлы, опустить его живым у них, десятерых, мочи не хватило, а хотелось так, что даже смерть не остановила.

Яковлев поднял голову, его глаза недобро блеснули. Нет ром ко окликнул Хромого:

— Борис, я хочу поделиться одним секретом. Классная пьпка. В задницу вставляется трубка на глубину сантиметров двадцать, только осторожно, чтоб кишки не порвать. И через трубку внутрь загонягся какое-нибудь крупное кусачее насекомое. Скажем, жук, а лучше — два или три, чтобы они дрались между собой. В Афгане бандиты для этих целей саранчу держали и запускали десятками. А трубку потом вытаскивали, чтобы вся эт а живность наружу выползти не могла. — Он помолчал, его лицо на мгновение исказила судорога. — На моих глазах человек сам себе внутренности

Вырвал — боль безумная. А вам, наверное, перед таким опытом будет лучше связать клиенту руки.

У Хромого вытянулось лицо — никак он не ожидал подобной ремарки именно от Яковлева. А Саша уже ничему не удивлялся.

— И много ты таких фокусов знаешь? — поинтересовался Белый.

— Толя, инквизиторы столько не знали, сколько я всего за две недели плена увидел. У меня самого на спине живого места нет — меня колючей проволокой секли.

— Ну, ради такого случая и я своими секретами поделюсь, — вставил Корсар. — Я тоже знаю не одну феньку из ассортимента китайских палачей.

— Послушайте, зачем нам мастера Хромого? — с мрачным восторгом спросил Слон. — У нас разведчики любого умника из гестапо за пояс заткнут, тем более что гитлеровцы не отличались изобретательностью.

— А затем, что я сам не собираюсь этим заниматься, — ответил Валерка. — У меня зла столько, что я убью слишком быстро. Пусть этим занимается тот, у кого темперамент похолоднее моего.

— Делайте с ними все, что хотите, — неестественно мягко сказал Маронко. — Они ваши. Шесть человек объявлены вне закона. Я также снимаю все ограничения в отношении тех, кто попытается их спрятать — в отношении мужчин старше пятнадцати лет, разумеется, если они осведомлены об истинном положении вещей. Женщин не убивать и не калечить, но любым другим способом поучить можете. До того момента, как они все — считая того, которого поймали люди Гончара, — будут в сборе, ничего серьезного с ними не делайте. Поиграйте, но оставьте и другим. Держать их будем в квартире на «Академической» — Толя, позаботишься об охране. А вот, — он наклонился, вытащил из ящичка стола шесть папок, раздал всем разведчикам, — досье на наших беглецов. Заранее ищите двух человек, которые продавали бы мясо на рынке.

— А разделывать их надо живьем, — медленно и громко сказал Серега, заглядывая Мишке через плечо в его блокнот. Все затихли, тогда он пояснил: — Иначе мясо будет отравлено трупным ядом, и мы перетравим кучу невинного народа. Кровь-то нашим подопечным никто сливать не

Будет, поэтому разделывать надо живьем, чтобы она сама стекла.

— Э, а у меня рацпредложение, — не удержался от ремарки Саша. — Зачем кости и кишки на помойку выкидывать? Привезти и вывалить на мостовую перед Петровкой, 38. А что? Пусть все видят, каково с нами связываться.

— Цезарь, ты охамел, — оторопел Хромой. — Это же центр города, сколько народу... Облава будет. Зачем так нагло?

— Послушай, — загорелся Саша, — мы что собираемся устроить — массовую резню или теракт? Теракт всегда делается напоказ. Ничего, пусть скажут спасибо, что не на Красную площадь все это дерьмо вывалим. Облава? Ерунда. Это могут взять на себя мои ребята, они уйдут без проблем, как вода в песок. Мы можем даже специально собак наловить для этой цели — самых драных и злых.

Маронко невольно улыбнулся.

— Так мы и сделаем. Именно на Петровку останки