Современный зарубежный детектив-14. Книги 1-22 - Себастьян Фитцек

– Я подумал, что мы могли бы выпить по чашечке кофе. Поговорить.

– Тут не о чем говорить.

– Нет, еще как есть. Нам так много чего нужно обсудить… Завтра начинается судебный процесс. Я понимаю, что у тебя свои приоритеты, но сразу после похорон ты понадобишься мне в суде. Твои показания имеют ключевое значение. Это твой долг, и я знаю, что ты его выполнишь. Ты хороший человек. Я всегда так говорил.

Ломакс знал, что Корн не представляет собой физической угрозы. И все его опасения по поводу этого человека были напрочь заглушены горем и потоком гнева, нахлынувшим на него после письма Люси. Злости на самого себя и на человека, который стоял сейчас у него в кухне, заражая весь воздух вокруг своей мерзостью. Ломакс положил пистолет на мраморную столешницу – рядом с большим желтым конвертом с мягкой подкладкой внутри, который он надписал пару часов назад и собирался отправить утром. Взгляд Корна упал на конверт, и глаза у него на секунду вспыхнули. А затем он тут же отвернулся. Ломакс прошел через кухню в гостиную, тяжело опустился на диван и обхватил голову руками. Несколько раз резко вдохнул и выдохнул, борясь с переполнявшими его эмоциями.

– Когда-то я и вправду был хорошим человеком… Но это уже давно не так, – проговорил он.

Корн, прихрамывая, вошел следом за ним и поставил кружку с горячим кофе на столик перед Ломаксом. Рядом с креслом в углу стоял еще один маленький столик. Корн сел, поставил на него свой кофе и подался вперед, широко расставив колени и опустив между ними руки со сцепленными пальцами. Такая поза была призвана изображать задумчивость, но при строении тела Корна выглядело это неестественно. Сейчас он больше напоминал какое-то насекомое.

– Понимаю, каким ударом это для тебя стало. Я делал все, что только мог, для вас обоих. Я рад, что у вас имелись средства, чтобы делать все возможное для Люси, – сказал он.

«Средства» было странным способом это выразить. Корн просто давал ему деньги. Кое-что от ограблений, кое-что из своего личного немалого состояния. Он был богат, это точно. За все время их знакомства Ломакс ни разу не видел, чтобы в течение месяца Корн дважды появлялся в одном и том же костюме.

– Я просто хочу, чтобы ты знал, что я рядом в трудную минуту, Колт, – сказал Корн.

Он никогда раньше не называл шерифа по имени. Ломакс не мог такого припомнить. Неужели этот человек рассматривает его как какого-то своего приятеля?

– Я ни в чем не нуждаюсь. Я потерял жену, и с этим мне уже ничего не поделать. Я просто теперь жалею, что не слушал ее, не разговаривал с ней чаще, пока она еще была здесь. Вы ей явно не нравились, – сказал Ломакс.

– Она видела, какую хорошую работу мы проделываем вместе, и, наверное, из-за этого боялась за тебя. Знаешь, нельзя посадить стольких убийц без того, чтобы кто-нибудь не попытался тебя завалить. Так уж у них заведено. Они всеми силами пытаются добраться до тебя. А ты всегда должен быть готов сокрушить своих врагов. Пока они не сделали это с тобой. Работая со мной, ты защищал Люси, а я защищал вас обоих. Наверное, она просто не понимала этого до конца.

– Дело было не в этом, – возразил Ломакс. – Она не хотела, чтобы я делал что-то, что заставило бы меня пойти на сделку со своей совестью. А я не просто пошел на такую сделку. Я выбросил свою совесть в помойную яму. Это то, к чему вы меня вынудили.

– Ты свободный человек. Ты хочешь сказать, что деньги, которые я тебе давал, были приняты не по дружбе, не как от полноправного партнера?

– Мне не следовало брать даже цента.

– Тогда у Люси не было бы этого дома. А она ведь любила этот дом, разве не так?

– Да, но меня она любила больше, – сказал Ломакс.

– Что ты хочешь этим сказать?

– С меня хватит. Вот что я хочу сказать.

Корн откинулся на спинку стула и приложил палец к губам, словно пытаясь унять свою реакцию. Притупить ее. Пока яд, готовый сорваться с языка, не превратился в мед.

– Ты слишком хороший коп, чтобы я мог позволить себе тебя потерять. Что я могу сделать, чтобы убедить тебя остаться? Есть ведь похороны, за которые предстоит платить, естественно… И если с этим домом связано слишком много болезненных воспоминаний, то ты можешь переехать отсюда. Я могу дать тебе пару сотен тысяч прямо сейчас. Уже сегодня вечером. А то и больше, если тебе нужно.

– Дело не в деньгах и не в их сумме. Я хочу освободиться от этого. Я хочу, чтобы все это вскрылось. Все, что мы сделали. Люди, которым мы поломали жизнь… Люди, которых мы убили, и тот адвокат, которому я выстрелил в голову…

– Это было правое дело. Божье дело, Колт. У Коди Уоррена и этой сучки была только одна цель – выпустить убийц на свободу. А мы не отпускаем виновных на свободу. Мы сжигаем их. Вот наше призвание.

– Ваше призвание, скорей всего. Взять хотя бы Энди Дюбуа. Я вынудил его признаться, когда нам было удобней по-быстрому закрыть дело. А настоящего убийцу мы отпустили. Как вы и сами подозреваете. Я знаю это. Это стало ясно в тот самый момент, когда мы увидели те снимки, сделанные сторонним судмедэкспертом.

– Но разве ты не понимаешь, что мы должны придерживаться Дюбуа, чтобы добиться обвинительного приговора? Эти фотографии судмедэксперта вызывают обоснованные сомнения в отношении Дюбуа, а его признание вызывает обоснованные сомнения в отношении настоящего убийцы, раз уж считать Дюбуа невиновным. Единственное, что мы можем сделать, чтобы успокоить родных Скайлар, – это добиться вынесения обвинительного приговора. Думаешь, он невиновен? Да все такие, как он, одинаковы! Если б не дело Скайлар, в будущем мне пришлось бы привлекать его за что-нибудь еще. Во всяком случае, мы наверняка спасем немало жизней, убрав Дюбуа с лица земли.

Вот как он это видел… Эта извращенная логика некогда успешно обманывала Ломакса, но больше уже не обманет. Он подумал, что наверняка сам позволил втянуть себя во все это дерьмо. Эта мысль нисколько не успокаивала его совесть. Ломакс знал, что Корн просто хотел заполучить еще одну человеческую душу при помощи электрического стула. И неважно, кто это будет, виновен он или невиновен. Корн жил, чтобы убивать. Ломаксу потребовалось довольно долгое время, чтобы это понять, но теперь все