Черная рука - Стефан Толти

Его друзей – некоторых он знал не менее десятка лет – сопровождал «таинственный незнакомец»[142], рассказывал Каппьелло, и этот незнакомец «внушил ему… невыразимый ужас».

Теперь подрядчик поверил, что «Черная рука» убьет его, если он не подчинится. Он заплатил этим людям тысячу долларов.

Письма прекратились. Однако через несколько дней мужчины вернулись с угрозами более настойчивыми и безобразными, потребовав дать им еще три тысячи долларов. Семья Каппьелло перестала выходить на улицу под страхом смерти. Когда к ним домой пришел репортер, дверь приоткрылась, и к голове его был тотчас приставлен револьвер. Визитер, заикаясь, назвал себя, и лишь после этого ему было позволено войти. Как только он оказался внутри, жена Каппьелло извинилась. «Мы жутко боимся, – призналась она ему, – и уже больше месяца живем в постоянном ожидании смерти. Мы не знаем, кому можно доверять»[143].

Каппьелло решил, что с него достаточно, и обратился в полицию. Пятеро мужчин были арестованы, осуждены и отправлены в тюрьму.

«Черная рука» могла остаться малоизвестным всплеском криминальной моды, касающимся лишь итальянских кварталов нескольких американских городов, если бы не одно обстоятельство: жесткая конкуренция внутри нью-йоркской бульварной прессы. Репортер из газеты Herald Tribune, известной своими сенсационными криминальными репортажами, узнал о письме с попытками вымогательства и написал о нем. Редакторы отнеслись к этому серьезно, так что вскоре и другие газеты отметились статьями о новом ужасающем явлении. «ТРЕПЕЩУЩИЙ ОТ СТРАХА ПЕРЕД ЧЕРНОЙ РУКОЙ», – кричал заголовок из The Evening World. «ЗДЕСЬ ОРУДУЕТ ЧЕРНАЯ РУКА», – предупреждала Tribune. Вот так Общество, знакомое лишь собственным итальянским жертвам и их друзьям, за считаные дни обрело известность среди миллионов семей по всей Америке.

А потом стали исчезать дети.

2 августа восьмилетний Антонио Маннино, сын преуспевающего строительного подрядчика, зашел в кондитерский магазин на углу улиц Эмити и Эммета в Бруклине. Оглядев ассортимент конфет и газировки, он выбрал несколько любимых сортов для друзей. Заплатил он «блестящей пятидесятицентовой монетой». Возле магазина на тротуаре его ждал восемнадцатилетний Анджело Кукоцца, работавший на отца мальчика. Когда Антонио вышел, юноша окликнул его: «Пойдем, Тони, нам пора». Оба «исчезли в темноте улицы, и это был последний раз, когда видели мальчика»[144].

Как только Винченцо, отец Тони, начал получать письма, подписанные «Черной рукой», похищение превратилось в сенсацию. Газеты Ньюарка и Балтимора подхватили эту историю и поместили ее на первых полосах, затем о ней написали в Чикаго, далее подключился Лос-Анджелес и другие города. «ВЕСЬ НЬЮ-ЙОРК ВЗБУДОРАЖЕН ПОСЛЕДНИМ БЕЗЗАКОНИЕМ», – гласил заголовок газеты St. Louis Dispatch. Когда один из репортеров попытался заснять Винченцо Маннино возле его же дома, мужчина взорвался от гнева. «Моей фотографии не должно быть в газете! – крикнул он. – Иначе я стану мишенью. Меня все узна́ют, и любой сможет убить!» После этого инцидента Маннино слег и проболел неделю, а жена ухаживала за ним. Страх несчастной семьи и растущий ужас общественности, казалось, подпитывали друг друга. Когда полицейские обратились к американскому судье ирландского происхождения по фамилии Тай с просьбой выдать ордера на арест двух подозреваемых, судья не только удовлетворил их просьбу, но и сказал им: «Идите и арестуйте – живыми, если получится, или мертвыми, если придется»[145].

Как почти при каждом преступлении с участием итальянцев, в какой-то момент прозвучал призыв: «Зовите макаронника!». Дело поручили Джозефу Петрозино. Он немедленно проверил сообщения о двух подозрительных мужчинах, замеченных на пароме в Нью-Джерси, и организовал поиск в нескольких городах, но безрезультатно. Информация поступала также из населенных пунктов, расположенных дальше к западу и югу. «Очевидно, – писал один журналист, – по стране бродят десятки пар итальянцев, и каждую из них сопровождает мальчишка, похожий на Тони Маннино»[146]. Пронесся слух о некой секретной пещере, обнаруженной на Манхэттене, для осмотра которой отправили детективов. Было организовано постоянное наблюдение за пирсами. Если где-нибудь в Астории Куинса замечали прогуливающегося мальчика, похожего по описанию на Тони, полицейские устраивали ночную облаву по окрестным домам, принимаясь стучать в двери и «выволакивать маленьких итальянских мальчиков из постелей, где бы их ни находили»[147]. Фотография Тони подносилась к лицам детей для сравнения, в то время как их родители подвергались допросу. Однако ребенка нигде не было.

«Черная рука» отреагировала на давление полиции письмом, отправленным в бруклинский участок. Оно было адресовано капитану, ответственному за расследование. «Прекратите преследовать нас, – гласил текст, – или будете убиты»[148]. Газеты по всей стране освещали каждый новый поворот дела, и каждое утро читатели просыпались с желанием поскорее узнать, не найден ли Тони. Американцы стали смотреть на своих соседей-иммигрантов с усилившимся недоверием. «Дело о похищении Маннино, – писала одна газета, – заразило общественность настолько отчетливым ощущением опасности, исходящей от итальянского населения, что стали расползаться самые дикие байки о шантаже, похищении людей и аналогичных преступных сообществах, каждая из которых уже не казалась такой уж неправдоподобной»[149].

Манхэттен оказался на грани паники. В октябре по Восточному Гарлему пронесся слух, что «Черная рука» угрожает взорвать государственную школу номер 172, если не будет выплачен выкуп. Родители учеников выбежали из близлежащих многоквартирных домов и помчались к зданию. «Полтысячи обезумевших мужчин и женщин принялись ломиться в двери, – писал журналист, – с требованием немедленно освободить школьников»[150]. Тяжелые деревянные створки чуть не прогнулись, когда люди прорвались внутрь, выкрикивая имена своих детей. Директор школы вышел из кабинета и в последний момент сумел успокоить толпу, не дав разгореться бунту.

Репортер газеты Times обратился к Петрозино с вопросами об этом новом тайном обществе, которое появилось будто из ниоткуда. «Банда „Черной руки“, несомненно, орудует в нашем городе, – признал Петрозино, прежде чем попытаться успокоить разбушевавшуюся стихию, – однако есть мужчина, который утверждает, что получил четыре таких письма и не отдал никаких денег. Он по-прежнему жив, и смертью ему больше никто не грозит»[151]. Детектив призвал всех итальянцев, получивших письма от «Черной руки», оставить деньги при себе и сообщить об этом в полицию. Петрозино заявил, что если бы такие люди, как отец Тони, были смелее, то с бедствием «Черной руки» можно было бы покончить в зародыше.

Однако на Общество слова Петрозино впечатления не произвели. Оно отправило Маннино еще одно письмо. «Мы не станем убивать мальчика, поскольку он вел себя тихо», – было в нем написано. Однако похитители объявили, что подумывают о продаже ребенка. «Бездетная семья пообещала нам две тысячи долларов, если мы