Современный зарубежный детектив-14. Книги 1-22 - Себастьян Фитцек

– Только в вашей власти, дамы и господа присяжные, помочь этому человеку. А для этого прошу вас как можно внимательней изучить все улики и доказательства по этому делу.

С эмоциональной стороной дела было покончено. Подцепив присяжных на крючок, Корн перешел к делу.

– Обвиняемый, Энди Дюбуа, признался в этом преступлении. Дважды. Один раз – своему сокамернику Джону Лоусону. И еще один раз – сотрудникам правоохранительных органов. Да, он полностью признал свою вину в управлении шерифа округа Санвилл. Вы прочтете это его признание. Хотя теперь, похоже, он передумал. Он хочет исключить это признание из числа улик, но судья отклонил его ходатайство. Вы получите возможность прочесть его и решить, говорил ли он правду, давая это признание. Его пафосная юридическая команда, приехавшая из Нью-Йорка, попытается убедить вас, что это признание было получено от Дюбуа под принуждением. Вам самим решать, насколько это соответствует истине.

Итак, помимо полного признания в убийстве, какие еще улики указывают на обвиняемого как на исполнителя этого ужасного преступления? Их более чем достаточно. Он был последним, кого видели со Скайлар Эдвардс в ночь ее смерти. Его кровь была обнаружена под ногтями у жертвы. Царапины у него на спине свидетельствуют о том, что жертва впилась ногтями ему в кожу в отчаянной попытке освободиться от его смертоносного захвата.

Одна из присяжных, женщина в бежевом кардигане поверх бежевой блузки, в отвращении и замешательстве скривила губы и повернула свое бежевое лицо в мою сторону. Похоже, она искренне не могла понять, зачем мы вообще проводим этот судебный процесс. Исход-то совершенно ясен – этот парень же сознался, ради всего святого!

Она была не единственной из присяжных, кто бросил на меня любопытный и неприязненный взгляд. Крупный мужчина во фланелевой клетчатой рубашке тоже то и дело косо посматривал в мою сторону. На лице у него было то же самое раздраженное выражение, с каким он обычно смотрел на тех, кто стучался в его дверь с намерением втюхать пылесос или страховой полис. Все мы просто тратили его драгоценное время впустую.

– Я хочу, чтобы вы внимательно выслушали доводы обвинения и отложили в головах все, что я сказал. Но, что гораздо более важно, не забывайте про отца Скайлар. Не позволяйте себе отвлекаться на ничем не обоснованные аргументы защиты. Мистер Флинн и сотрудники его элитарной нью-йоркской юридической фирмы будут утверждать, будто Эстер Эдвардс могла убить своего собственного ребенка, а затем покончила с собой прошлой ночью, потому что не смогла жить с чувством вины. Он и в самом деле собирается возложить вину на покойную мать жертвы – даже еще до того, как несчастную женщину успели предать земле! И он проделает это прямо на глазах у убитого горем мужа этой женщины. Отнеситесь к подобным инсинуациям со всем отвращением, которого они заслуживают.

Теперь уже все присяжные смотрели на нас. Все до единого.

Гарри наклонился ко мне и прошептал:

– Похоже, присяжные горят желанием отправить нас в камеру смертников вместе с Энди.

– Леди и джентльмены, – продолжил Корн, – правосудие в ваших руках. И вы должны воздать его Фрэнсису Эдвардсу. Вы сделаете это, отправив обвиняемого в камеру для приведения в исполнение смертных приговоров. Вы будете делать это, выслушивая доказательства, вместо того чтобы слушать пафосного адвоката, представляющего обвиняемого.

Корн еще раз выдержал небольшую паузу, позволив своему взгляду блуждать по присяжным. Глаза у него представляли собой маленькие черные щелочки под бровями, и все же я был уверен, что они внимательно изучают каждое из нацеленных на него лиц. Позволив молчанию достаточно сгуститься, он повернулся к судье, кивнул и, прихрамывая, вернулся на свое место.

Выражение уважения и восхищения Корном на лице у судьи Чандлера сменилось изумлением и растерянностью, когда он перевел взгляд на меня. Как будто я был какой-то липкой дрянью, которую он обнаружил на подошве своего ботинка.

– Мистер Флинн, желаете ли вы выступить со вступительным словом непосредственно в данный момент?

Прозвучало это скорей как угроза, чем как приглашение.

Я встал и сказал:

– Да, ваша честь. Хотя не разрешите минут на пять прерваться?

– Давайте, только побыстрее, – буркнул он.

Мы на несколько минут разошлись. Я направился прямиком в мужской туалет, зашел в кабинку и запер ее. Расстегнул пиджак, схватился за нагрудный карман рубашки и дергал его, пока он слегка не надорвался, обнажив на дюйм голое тело. Потом застегнул пиджак, расстегнул верхнюю пуговицу рубашки и ослабил галстук.

Я был готов.

Глава 49

Эдди

– Уважаемые члены жюри, меня зовут Эдди Флинн, и я адвокат из Нью-Йорка. По этой части вступительное заявление мистера Корна соответствует истине. Хотя многое из того, что он вам сказал, истине не соответствует. Вот вам хотя бы одна ложь, просто в качестве примера: мы не утверждаем и никогда не утверждали, будто Эстер Эдвардс убила свою собственную дочь. Он знает, что мы никогда не обращались с запросом о возбуждении дела по подобному обвинению. Ни в одном судебном документе, ни на одном листке бумаги, поданном в этот суд, нет даже намека на то, что мы могли бы выдвинуть подобный аргумент. И если сейчас я лгу на этот счет, судья вам об этом скажет.

Я выдержал паузу, резко повернулся и посмотрел на Чандлера. То, что я сказал, полностью соответствовало действительности. Некоторые защитники намекают на подобные действия в ходе предварительного раскрытия своих доказательств, требуемого от обеих сторон по закону, или же подачи каких-либо ходатайств. Судья при этом, естественно, в курсе. Желваки у судьи Чандлера заходили ходуном, когда он стиснул зубы. Он хотел осадить меня, но, конечно, не мог. Я использовал судью, чтобы вбить клин между обвинителем и истиной.

Я повернулся обратно к присяжным:

– Видите? Слова мистера Корна о том, что мы готовили подобное дело, – не более чем чудовищная ложь, и он должен извиниться перед Фрэнсисом Эдвардсом за то, что использовал самоубийство его жены, чтобы попытаться заработать очки у присяжных.

В этот момент я отвернулся от присяжных и судьи и подмигнул Корну.

Он угодил в ловушку, которую я расставил ему прошлым вечером. Его лицо, обычно лишь чуть-чуть порумяней, чем у трупа, стало еще чуть-чуть порумяней. Это реально его обожгло. Теперь у присяжных по крайней мере появилась мысль, что Корн может вводить их в заблуждение. А если они