Современный зарубежный детектив-11. Книги 1-19 - Сол Херцог

международного уважения. Отступление от планов Клинтона по созданию двух авианосных групп стало унижением, которое пекинское правительство поклялось никогда не повторить.

В последующие годы значительная часть военных инвестиций Китая направлялась на укрепление его позиций в потенциальном конфликте в Тайваньском проливе. Демонстрация превосходства над этим небольшим водоёмом, находящимся буквально у его порога и имеющим на побережье крупные города Сямэнь, Цюаньчжоу и Фучжоу, стала первым шагом к обретению статуса мировой военной державы.

Это стало лакмусовой бумажкой военного подъёма Китая. День, когда он сможет победить американцев в проливе, станет днём, когда он обретёт статус сверхдержавы.

Сандра вынуждена была признать, что цифры говорят сами за себя.

Тысяча четыреста баллистических ракет.

Восемьсот крылатых ракет.

Все они имеют достаточную дальность действия, чтобы поразить любую базу США в регионе.

Ракетный потенциал Китая может сделать авиабазу Кадена на Окинаве, важнейшую базу США, непригодной для использования на протяжении всего четырехмесячного конфликта.

Это означало, что, несмотря на то, что американские истребители пятого поколения превосходят китайские аналоги по всем параметрам, США не смогут разместить их в достаточном количестве, чтобы добиться превосходства в воздухе.

Над самим Китаем перспективы достижения превосходства в воздухе были ещё менее вероятны. В 1996 году США обладали возможностями проникновения в воздушное пространство, что позволяло им летать над материковым Китаем с минимальным риском потерь. Значительная модернизация китайских зенитных ракетных комплексов привела к тому, что даже с учётом возросшей малозаметности американских истребителей это стало невозможным.

Хотя США все еще были способны уничтожить все сорок китайских авиабаз в пределах досягаемости с помощью ракет большой дальности, и это в конечном итоге позволило бы им осуществлять господство в воздушном пространстве над проливом, неоспоримым фактом было то,

что в борьбе за Тайваньский пролив нынешние возможности Америки радикально отличаются от тех, которые были у президента Клинтона.

Америка все равно победит.

Но на это уйдут месяцы.

И это будет стоить жизней.

Американские самолеты будут сбиты, корабли будут потеряны, а базы будут уничтожены.

Это имело бы больше общего с войной во Вьетнаме, где американские войска несли такие ужасающие потери, что руководство страны и народ были по-настоящему потрясены, чем с чем-либо, что произошло после 11 сентября.

Сандра допила кофе и положила отчёт в портфель. Затем она подошла к окну и выглянула на подъездную дорожку. Она всё ещё не привыкла к наблюдению со стороны спецслужб, и, ожидая водителя по утрам, чувствовала себя ребёнком, ждущим школьный автобус.

Чёрный «Кадиллак» стоял рядом, водитель стоял рядом, и она коротко помахала ему рукой. Он неловко кивнул.

«Лиззи», — позвала она, спускаясь к низу лестницы,

«Водитель здесь».

Ее четырнадцатилетняя дочь крикнула из спальни: «Я же сказала, что пойду пешком».

На дворе был январь, но утро выдалось чудесное.

В Сан-Франциско Сандра без проблем разрешила бы Лиззи пройти несколько кварталов до школы. Теперь же она даже не была уверена, разрешено ли это.

Она мысленно отметила, что нужно узнать все протоколы безопасности для своей дочери.

Сандра была матерью-одиночкой. Её муж умер от редкой формы рака, когда Лиззи было четыре года. Когда президент предложил ей эту должность, её единственной заботой было благополучие дочери. Ей предстояло сменить место жительства и переехать через всю страну. Новая школа. Новый город. Новые друзья.

К счастью, похоже, Лиззи нашла несколько друзей.

Она вернулась на кухню и налила Лиззи миску хлопьев Cheerios.

Они выглядели так аппетитно, что она отложила диету и налила себе тоже миску.

Когда вошла Лиззи, Сандра взглянула на дочь, чей вид оказался гораздо более зрелым, чем ожидалось.

«Ты накрашена?» — спросила она.

«Мама», — сказала Лиззи так, словно этот вопрос оскорблял ее гордость.

«Лиззи, тебе четырнадцать. Это вообще разрешено?»

«Здесь все девочки носят это», — сказала Лиззи. Сандра отнеслась к этому скептически, а Лиззи добавила: «Это правда, мама. Девочки здесь другие. Они более практичные».

Сандра в этом сомневалась, но сегодня утром у неё не было времени спорить. Когда она пришла в офис, у неё был плотный график, включая телефонный разговор с президентом.

«Ешь», — сказала она. «Мы поедем вместе».

«Я сказал, что пойду пешком».

Сандра вздохнула. «Ты с кем-то гуляешь?»

«Да, Лидия».

«Кто такая Лидия?»

«Друг».

Сандра кивнула. «Ты можешь сегодня идти, но мне нужно будет узнать правила Секретной службы. Ты же знаешь, теперь нам нужно соблюдать определённые протоколы безопасности».

Лиззи кивнула.

Сандра гордилась своей дочерью. Она делала всё, о чём её просили, без жалоб.

Лиззи отправила хлопья в рот и взяла миску, чтобы допить остатки молока.

«Я же говорила тебе, что это неженственно», — сказала Сандра.

Лиззи поставила миску и вскочила со стула. Телефон запищал, и она взглянула на экран.

«Лидия здесь», — сказала она.

«А как же мой поцелуй?» — спросила Сандра.

Лиззи вернулась и поцеловала мать.

«Не забудь пальто», — сказала Сандра.

Лиззи вышла через парадную дверь, бросив на проходившего мимо агента Секретной службы взгляд. Он кивнул ей так же официально, как и Сандре.

Сандра смотрела, как Лиззи идет по тропинке к забору, и пыталась разглядеть девушку, с которой встречалась, но живая изгородь закрывала ей обзор.

Она надела свое теплое пальто (к январю в Мэриленде она еще не привыкла), схватила портфель и вышла к своему правительственному седану, стоявшему на подъездной дорожке.

«Форт Мид?» — спросил водитель, садясь в машину.

«Спасибо», — сказала она.

19

Президент почувствовал, как по его спине пробежали мурашки, когда он увидел, как Медведев выходит из машины. Он боялся этих тет-а-тетов. Один вид этого человека вызывал у него мурашки.

Михаил Медведев был известен в недрах кремлёвского аппарата национальной безопасности под двумя прозвищами. Для большинства он был Белым Медведем. Ростом он был два метра, носом, похожим на морду, а кожа и волосы у него были белыми, как свежевыпавший снег. Это, в сочетании с тем фактом, что его имя произошло от русского слова «медведь», делало его прозвище неизбежным.

Президент следил за каждым его движением, за его густой гривой белых волос, за его лицом, покрытым жесткой, неестественно белой щетиной.

От одного взгляда на него у президента по коже побежали мурашки, но хуже всего были глаза.

Если бы не это заболевание, они были бы синими. Но из-за потери пигмента они стали ещё краснее. Дело было не только в налитых кровью белках глаз, но и в самой радужной оболочке.

Эти красные глаза-бусинки не давали президенту спать по ночам, но было в Медведеве что-то еще более темное, и это стало источником его