Отдаленные последствия - Александра Маринина

Он с улыбкой посмотрел на Женю.

– Ведь поговорим, правда? Тебя как зовут?

– Женя, – пролепетал тот и тут же попытался обрести солидность: – Старший лейтенант Есаков.

Мужчины крепко взяли его под руки с двух сторон и потащили к арке, ведущей из дворов на улицу. Оказалось, что их машина стояла всего в нескольких метрах от того места, где припарковался Евгений. «Начальственный» уселся на водительское сиденье, а тот, который с залысинами, – рядом с Женей сзади.

– Ну так что, старлей Женя, – начал «Залысины» вкрадчивым голосом, – расскажи нам, зачем тебе дворник Сатыбалдиев, за какой такой надобностью.

– У нас убийство, – торопливо ответил Есаков, – дворник – свидетель.

– Это ты девке своей завтра расскажешь, – грубовато вмешался «начальственный». – Ты по Литвиновичу работаешь?

– Ну да.

– Значит, прикомандированный? Зарубинских ребят мы всех знаем.

– Ага, я из Восточного, у нас там был второй труп из серии…

– Вот! – назидательно произнес обладатель залысин. – О чем, собственно, речь и идет. Ты какого хрена язык распускаешь? Ты нас в первый раз в жизни видишь, а про серию рассказываешь. Совсем мозгов нет?

– Так вы же удостоверение показали, – растерянно пробормотал Женя, обращаясь к «начальственному».

Это заявление почему-то очень развеселило мужика с залысинами.

– Удостоверение! Слыхал, Мишаня? – заржал он. – Наш старлей, похоже, не в полиции служит, а в богадельне, верит любой бумажке.

Внезапно веселость его куда-то исчезла. Теперь в машине с Есаковым сидели два очень серьезных, агрессивно настроенных человека.

– Ты так любишь рассказывать всем подряд про служебные дела, что и Дремову про них разболтал, так? – сурово заговорил «начальственный». – Или не разболтал, а сознательно продал информацию за бабки? И дворника прискакал искать, чтобы он потом правильно показывал, дескать, пока ждал полицию – какой-то мужик мимо проходил, трупаком поинтересовался, в карманах у него пошарил. Ну? Так было? Или ты еще лучше все придумал? Например, дворник видел, как потом этот мужик вернулся, спрятался неподалеку под козырек у магазина и снимал на телефон. Все стрелки на самого Дремова перевести решил, да?

– Да вы что!

Есаков запаниковал. Такого наезда он не ожидал.

– А что? – вступил лысоватый. – Хороший вариант. Дворник у нас иностранец, русский язык понимает слабо, регистрации нет, такого запугать – дело двух секунд. И внушить ему можно что угодно. Он боится работу потерять, ему семью кормить надо, а семья в Кыргызстане у него огромная, и все кушать хотят. Такой со страху любые показания даст, если правильно пригрозить. Следователь завтра спросит, почему, мол, при первом допросе не так сказал, а он в ответ: «Дяденька, я с перепугу все русские слова забыл, какие знал, перенервничал, страшно же, сначала мертвый человек, потом полиция». Так как, Женя? Такой у тебя был план? Слил информацию и собрался других подставить?

– Да нет же…

– А дворника зачем искал? – строго вопросил «начальственный» по имени Михаил. – Чего ты к нему полез?

– Так убийство же… Он же свидетель…

– Да оставь ты его, Миш, – махнул рукой «Залысины». – Не видишь, что ли? Он совсем тупой. Куда ему такие схемы крутить?

Он полез в карман за сигаретами, закурил, выпустил дым прямо в лицо Есакову.

– Тебе Зарубин что сказал? – обратился он к Евгению, снова изменив тон. Теперь он говорил как терпеливый учитель с нерадивым учеником. – Он тебе сказал сегодня, чтобы ты не вздумал соваться к дворнику, потому что к делу подключается УСБ. Это наша поляна. И пока мы на ней не разберемся, опера и близко подходить не должны. Говорили тебе это?

– Говорили, – послушно кивнул Есаков.

– Так почему же ты, урод недоделанный, полез? Ты на что рассчитывал? Что никто не просечет? Что УСБ только сопли жует по кабинетам? Что мы оперативной работы не знаем?

– Не, – оживился Михаил, – он решил, что раз нас все так сильно не любят, значит, мы работать не умеем. Ему даже в голову его пустую не приходит, что не любят нас как раз за то, что мы очень хорошо умеем работать. И работаем. И на каждого имеем столько компры, что любого можно скинуть с насиженного места за полторы минуты.

Он завел двигатель и вздохнул:

– Ладно, поехали. Отвезем его на Петровку, сдадим Зарубину с рук на руки, пусть сам решает, что делать с этим придурком.

«Вот же я попал!» – в отчаянии думал Женя Есаков, глядя на мелькающие за автомобильным стеклом дома.

Инга

Звонок в дверь заставил Ингу оторваться от книги и отложить в сторону электронную «читалку». Она посмотрела в глазок, увидела какого-то мужчину, но из-за кривизны линзы не смогла понять, знаком он ей или нет. «Наверное, кто-то из соседей, – подумала Инга. – Если бы пришел с улицы, позвонил бы в домофон». Артем имел неосторожность рассказать кому-то из жильцов, как его подруга ловко справляется с разными телесными недугами, и с тех пор то одни соседи, то другие периодически являлись с просьбами о помощи.

– Слушаю вас, – громко проговорила она, не открывая дверь.

– Прошу прощения, – послышался приятный голос, – я ищу Максима Шишацкого.

– Здесь такой не живет.

– Я знаю. Он раньше жил здесь, потом продал квартиру Артему Шубину. Я подумал, может, Артем знает, где мне найти Шишацкого.

– Минутку подождите, – сказала Инга уже мягче. – Я поищу договор купли-продажи, там, наверное, есть какой-то адрес. Извините, что не открываю, я не одета.

– Конечно, я подожду.

Значит, не сосед, а пришел с улицы. Наверное, попал в подъезд, когда кто-то заходил или выходил. Так часто бывает.

Она вернулась в комнату, выдвинула сперва один ящик рабочего стола Артема, потом другой, третий… Вот он, договор, лежит в прозрачном пластиковом конверте с кнопочкой. Инга вытащила документ, посмотрела данные продавца: Шишацкий Максим Валерьевич. Все верно. Паспортные данные, адрес по прописке. Бывший владелец продавал не единственное свое жилье, прописан он был, как выяснилось, в Подмосковье.

В этом же конверте нашелся и листок с заголовком «Контакты Максима». Номер телефона и адрес электронной почты. Инга взяла записку и снова направилась к входной двери, по пути глянув на себя в зеркало. Н-да… Спутанные волосы, бледное и немного отечное лицо, халат поверх пижамы. В конце концов, она болеет. И она у себя дома. Кому какое дело?

Решительно открыла дверь и увидела перед собой красивого мужчину лет тридцати пяти, стройного, с хорошей стрижкой и в дымчатых очках. Мужчина улыбался приветливо, чуть виновато и невероятно обаятельно. «Вот черт! – выругалась Инга про себя. – Выгляжу как неизвестно что… Еще женщиной себя считаю. Чучело!»

– Вот, – она протянула мужчине записку. – Снимите на телефон.