Современный зарубежный детектив-14. Книги 1-22 - Себастьян Фитцек

она выкопала яму глубиной в пять футов. Там же она припрятала лопату, чтобы никакой случайный прохожий на нее не напоролся. А также сменную одежду и новую пару обуви для себя. Она принялась за работу, к которой давно подготовилась. Луна вышла из-за облаков. Она махала и махала лопатой, а потом перекатила несколько булыжников, лежавших выше по склону, и набросала веток, чтобы это место стало неотличимо от окружающей территории. Наконец, она прошла вверх по течению, сняла грязную одежду и вымылась. Затем переоделась в чистое, надела новую обувь и вышла из рощи другим человеком.

К рассвету Диандра уже была в дороге несколько часов, успев уехать от дома дальше, чем она…

«Что ж, – подумала Анна, откладывая страницу. – Это все художественный вымысел».

Эван, разумеется, не представлял, как в действительности умерла Роза, поэтому сочинял с чистого листа, но итог его усилий казался ей плачевным. Она закалывает дочь ножом в сердце, заворачивает в полиэтилен и закапывает на заднем дворе? Серьезно? Мало того что это ужасно банально, так еще и неумно; люди все время шатались по этой соседней роще, особенно осенью, сколько бы знаков «Вход воспрещен» не оставил отсутствующий владелец. Люди там гуляли, охотились, катались на снегоходах. Только полный идиот закопал бы тело настолько близко. А она не была идиоткой.

Тем не менее сам факт наличия этих страниц, тот факт, что неизвестный человек завладел ими, прочитал их и отправил Вэнди, при этом назвав Анну «вдовой» в кавычках, говорил о том, что она что-то упустила, какой-то росток, тянущийся из ее предыдущих жизней и обвивающий эту, опутывая ее саму. Какой-то след, который она оставила после себя, чтобы определенный – точнее сказать, неопределенный – человек смог найти его и сделать свои выводы. Верные или неверные.

И этим человеком не был Мартин Перселл. Очевидно.

Она не поддерживала связь ни с кем в Западном Ратленде, к тому же тамошних людей не волновало ничего за пределами Центрального Вермонта. А все ее одноклассники, учителя и соседи пребывали в твердой уверенности, что Дианна Паркер давно погибла в результате несчастного случая, на который, можно сказать, напросилась, раз у нее хватило ума везти дочь в колледж через всю страну. (Если кому-то приспичило пойти в колледж, есть ведь ратлендский муниципальный, куда ходил Эван, или Вермонтский университет в Берлингтоне, если кому-то хотелось свалить подальше. Один парень из ее класса, тот, который произносил вместо нее прощальную речь на выпускном, когда ее вынудили бросить школу, поступил аж в Политех Ренсселера в Нью-Йорке. Но он был инженером.) Никакой врач не мог пытаться вызвать на обследование Дианну Паркер (или Розу Паркер, если уж на то пошло), никакой почтальон не мог искать ее по новому адресу, чтобы переслать уведомление о налоговом вычете. Последним в ее жизни делом, связывавшим ее с Западным Ратлендом, была продажа фамильного дома, и адвокат, занимавшийся этим (по фамилии Гейлорд) уже умер, о чем она случайно узнала, когда зашла на его сайт и была перенаправлена на страницу другого ратлендского адвоката. В некрологе Гейлорда в «Ратленд Геральд» говорилось, что он умер после непродолжительной болезни.

Да и потом, с этим Гейлордом она никогда не встречалась, предпочитая действовать через посредника. В те осенние месяцы 2013 года она все еще оставалась в Афинах, заканчивая Университет Джорджии, следила онлайн за форумами друзей и знакомых брата, желая убедиться, что, даже несмотря на всеобщее заламывание рук по поводу его фатальной слабости, никто не сомневался в том, что он умер от передозировки, а также избавлялась от недвижимости, которую брат любезно (пусть и невольно) оставил ей в наследство. В то время она еще не была Анной Уильямс-Боннер. Она даже не была Анной Уильямс. Она все еще была Розой Паркер – по крайней мере, так она представилась афинскому адвокату, который занимался этой сделкой. Но Артур Пикенс, эсквайр, на самом деле ничего о ней не знал, чем она и пользовалась. Не решил ли он, что знает теперь? Не приложил ли он достаточно усилий, с его сомнительным интеллектом и еще более сомнительной трудовой этикой, чтобы собрать воедино отдельные обрывки информации и действительно найти ее? И если да, то какую цель он преследовал? Пикенс не тянул на заядлого книгочея; вероятность, что он читал книжные обзоры или посещал книжные мероприятия, была ничуть не выше перспективы увидеть Анну на гонках НАСКАР[380]. Но даже если бы однажды он проснулся и ему взбрело в голову разыскать Розу Паркер, у нее никак не укладывалось в голове, каким образом он мог бы заполучить роман Эвана Паркера. Сколько бы раз она ни пыталась свести воедино эти две отдельные линии, у нее ничего не получалось – по крайней мере, если считать связующим звеном Артура Пикенса, эсквайра.

И все же… этот росток, этот след вел куда-то туда. На юг. Потому что в письме, которое она держала в руках, она различала голос Артура Пикенса, эсквайра, так же отчетливо, как если бы находилась в его кабинете прямо сейчас, сидела напротив него за его адвокатским столом, стараясь не вдыхать приторный дух его одеколона. И даже если она ошибалась, он оставался единственным человеком, которого она знала в Афинах, штат Джорджия.

Глава двадцать пятая

В Зазеркалье

Анна не так уж много взяла от отца – ни в материальном плане, ни, разумеется, в более аморфных сферах чувств и наставлений, – и все же нельзя было сказать, что она ничему у него не научилась. Ее отец относился с большим недоверием ко многим вещам и, насколько помнила Анна, придерживался особенно жесткой позиции в отношении наличных денег. Конечно, он прожил недостаточно долго, чтобы оценить удобство и общедоступность онлайн-платежей по кредитам, а также электронных платежных систем, не говоря уже о безумной концепции криптовалюты, но он, безусловно, успел застать широкое распространение кредитных карт. Естественно, своей у него никогда не было. Он признавал только наличность, и если не мог сразу заплатить за то, что хотел купить, это служило веским признаком, что он вполне обойдется без выбранной вещи. Семейный бюджет он хранил в кухонном ящике, свой собственный пенсионный фонд – в банке «Грин Маунтин» в отделении Западного Ратленда, а кое-какие личные сбережения прятал в старой веревочной кровати, под утратившими полезную функцию колышками на боковых стойках, втайне от всех – правительства, жены и даже любимого сына. То, что любимый сын вообще узнал об этом тайнике, Анна неожиданно выяснила, когда читала его возмутительный роман незадолго до трагической кончины Эвана. Возможно,