Отдаленные последствия - Александра Маринина

2016–2017 году, вряд ли раньше. Обследование, срочная операция, химиотерапия… Не до грибов. Стало быть, берем ежедневники за эти два года и пытаемся что-то в них найти. Хорошо бы, конечно, понимать, что искать, но тут уж как бог пошлет.

Она взяла книжки и устроилась в кабинете Гиндина. Открыла окно, села поудобнее, достала сигареты. Хорошо! Тихо, свежий холодный воздух мгновенно заполнил небольшое пространство комнатки.

Первое упоминание имени Игоря Выходцева Настя нашла довольно быстро. Ноябрь 2016 года: «Приходил на кафедру. Предложила ему изложить вопрос в эл. письме». Второе упоминание появилось через день: «Письмо от Выходцева. Назначила встречу…» Дальше стояли дата и время: через два дня после письма. Она листала ежедневники и фотографировала телефоном нужные страницы. Если придется анализировать, то только дома, здесь время дорого.

Записи о Выходцеве сначала попадались часто, но с октября 2017 года – все реже и реже и ограничивались коротким: «Позвонить Игорю» или «Звонила Игорю, перезвонить через неделю». И только две записи о визите: одна о том, что договорилась о дате и времени, вторая – в день посещения больного. Последняя запись сделана в начале сентября 2018 года: «Игорь скончался две недели назад, узнала только сегодня». Значит, в августе Светлане Валентиновне никто не позвонил, не оповестил, и на похоронах ее не было.

Да, похоже, профессор Стеклова маниакально документировала каждый свой шаг. Никаких подробностей, никаких эмоций или оценок. Только факты.

Настя выкурила еще сигарету, отнесла ежедневники на место, посмотрела на часы и решила поинтересоваться папками. Пусть не их содержимым, но хотя бы надписями. Стоя на площадке между комнатами, прислушалась к доносящимся снизу голосам: разговор шел оживленный, и не похоже, что взаимный интерес собеседников иссякает. Стало быть, немного времени еще есть.

В одной из двух самых толстых папок лежали медицинские документы: ксерокопии больничных листов, выписки, эпикризы, анализы, кардиограммы, результаты обследований и множество других. Копии больничных Стеклова хранила с середины 1970-х, все остальное стало пополнять папку с начала нулевых. Женщина пожилая, не очень здоровая, понятно, что бумаг из медучреждений с каждым годом все больше и больше.

Во второй такой же папке с надписью «Платежи и покупки» хранились квитанции об оплате за много лет, накладные с приколотыми чеками и все, что касалось финансовых вопросов, за исключением обычных бытовых трат, в том числе и распечатки операций по карте и банковскому счету, которые Стеклова, судя по датам, делала каждые три месяца.

В папке «Отпуск» находились путевые заметки и впечатления от мест, где отдыхала Стеклова, с подробным перечислением географических и топографических именований, характеристиками людей, которые окружали ее в тот период, и прочими деталями, интересными, как правило, только самому пишущему. Такие же описания сгруппированы в папках «Командировки» и «Конференции». Наверное, у Светланы Валентиновны из-за страха ослабления памяти сформировался настоящий невроз.

В папке «Копии» Настя обнаружила копии документов, в частности, диплома о высшем образовании, кандидатского и двух докторских дипломов, диплома профессора, паспортов – российских и заграничных, свидетельства о собственности и других важных бумаг. Каждая копия – в нескольких экземплярах. Нашлось и свидетельство о рождении сына, и свидетельство о разводе, и документы на участок на одном из московских кладбищ, где похоронены родители Стекловой. Светлана Валентиновна была дамой предусмотрительной и обстоятельной. Видимо, у нее был не только страх забыть, но и страх потерять и не найти, когда понадобится.

Самую тоненькую папочку Настя оставила напоследок. Зеленая, пластиковая, угловые резинки, на наклейке надпись «Отказ». Что за отказ такой? Верная своей аккуратности и последовательности, профессор действовала не так, как большинство людей, которые кладут последний документ поверх предыдущих, на это Настя обратила внимание, еще когда изучала содержимое папки «Отпуск»: сверху – первое из написанного, далее в хронологическом порядке и в самом низу – последнее. В тонкой зеленой папке верхним материалом была отпечатанная на пишущей машинке неоконченная статья, судя по небольшому объему – для сборника научных работ, издававшихся обычно по итогам какой-нибудь конференции. На верхнем поле первой страницы почерком Стекловой выведено: «После замечаний Н.Р. решила не переделывать, теряется главная идея». И дата: 1961 год. Сколько лет тогда было Светлане Валентиновне? Двадцать семь? Только-только защитила кандидатскую и еще не стала тем ученым, которому никто не посмел бы указывать, какие идеи можно продвигать в статьях, а от каких лучше воздержаться.

Настя с любопытством принялась изучать другие материалы. Дойдя до самого последнего, закрыла папку и снова принялась рыться в ежедневниках. Нашла нужные, открыла каждый из них на осенних месяцах года и увидела то, что и ожидала увидеть. Или не ожидала, но все же надеялась. «Я еще кое-что могу! – подумала она. – Чистяков прав всегда, я – только иногда, и это «иногда» случилось именно сегодня». Сделала несколько фотографий, потом подумала немного и нахально сунула ежедневник в сумку.

Нельзя было позволить эйфорическому куражу затуманить мозг: она знала, что в таком состоянии легко наделать ошибок и поддаться соблазну передернуть факты, чтобы получить нужную картинку и еще больше порадоваться собственной сообразительности и проницательности. Эту школу Анастасия Каменская уже давно прошла и старалась следить за собой в соответствующих ситуациях.

Нужно отвлечься, подумать или поговорить о другом, снизить накал эмоций. Она спустилась вниз. Ромчик и Лазаренко сидели, склонившись над столом, Александр что-то рисовал карандашом на листе бумаги, Дзюба внимательно слушал и поддакивал. Насколько Настя смогла уловить, речь шла о ДТП, случившемся из-за того, что за поворотом дороги снегоуборочная техника оставила огромные сугробы, занявшие значительную часть полосы.

– С главной дороги этих сугробов не видно, там пятиэтажки стоят, водители поворачивают и начинают лавировать, кто как может, второстепенная более узкая, и вот результат. Почему сугробы никто не вывозил целую неделю? Почему не поставили предупреждающие знаки? Городские службы отнекиваются, ГИБДД нос воротит, всю вину валят на водителя. Никто ни за что не хочет нести ответственность! – горячился Лазаренко.

– Извините, что я так долго, – сказала Настя. – Увидела коробки, вспомнила, что вы говорили о письмах, и ударилась в размышления, у меня мама такого же возраста… Неужели во всех коробках письма?

– Почти, – кивнул Лазаренко. – В двух – альбомы с фотографиями, в остальных – личная и деловая переписка.

– Поразительно! Конечно, я не была так уж близко знакома со Светланой Валентиновной, но все-таки общалась с ней. Мне показалось, что она… как бы сказать… жестковата с людьми, безжалостна. У таких, как она, обычно бывает мало друзей или даже совсем не бывает. И вдруг оказывается, что она годами и десятилетиями переписывалась с кем-то, поддерживала отношения, дружила. Не думала, что так бывает. Жесткие люди, как