Отдаленные последствия - Александра Маринина

собственной постели, а не на нарах. Как мог полицейский, пусть даже бывший, доверять медсестре, которая приходит делать уколы и ставить капельницы? Сомнительно. Но возможно. Если у них был роман. Нет, допущение все-таки хиленькое, не выдерживает никакой критики. Выходцев опасался разглашения своей истории даже с инициалами, боялся, что кто-нибудь сложит два и два и получит не пять и не три, а именно четыре. Он был осторожен, он сумел убить Пруженко так, что на него даже тень сомнения не упала. Сережка Зарубин посылал Вишнякова в архив смотреть дело, и Витя сказал, что доктора Долгих, отца погибшей девочки, сразу сделали главным подозреваемым и трясли так, что он даже жалобы в прокуратуру писал. Проверять пациентов самого доктора никому и в голову не пришло. Мало ли кому статья попадется на глаза… Нет, лучше хранить молчание, пока жив. От греха подальше. И уж точно не рассказывать приходящей медсестре, даже если между нею и больным что-то было.

Но Инга тем не менее знала. Откуда? Если не от самого Выходцева, то кто ей рассказал? И почему она пошла с этим к Стекловой? Почему для нее было так важно, чтобы имя Игоря Выходцева даже после смерти не было связано с подозрениями в убийстве?

Она его любила. Она берегла его память.

Почему он, при всей своей подозрительности и осторожности, поделился с ней? Потому что ему было все равно.

Почему ему было все равно? Потому что он уже умер.

Выходцев ничего не говорил Инге, пока был еще жив. Он ей написал. Оставил письмо, в котором была правда и которое Инга должна была прочесть после его смерти.

Истории людей, перечисленных в коротком списке, были очень похожи на историю самого Выходцева. Не он ли этот список составил? Начал с Пруженко и надумал пойти дальше, отомстить не за себя одного, покарать еще нескольких виновников ДТП, чьи действия привели или могли привести к роковым ошибкам, совершенным другими людьми. Почему только шестеро? Их ведь наверняка оказалось куда больше… Потому что Игорю Андреевичу нужны были те, кто доступен. Те, кто на свободе и в Москве или поблизости, в области. Он нездоров, он слабеет, дальние поездки ему не по силам. Жертву нужно выследить, собрать побольше сведений о ее передвижениях, узнать детали о работе и расположении камер. Это потребует длительного пребывания в другом городе и налаживания связей со службами поддержки и эксплуатации… Так и спалиться недолго. Выходцев – полицейский, он хорошо знает, что почем и как оно бывает.

Сейчас в списке шесть фамилий. Если он оказался у Стекловой, значит, Игорь Андреевич добровольно его передал для использования в научных целях. Иными словами, он больше не собирался убивать. Разобрался с Пруженко и… А что, собственно, произошло-то? В ежедневнике Стекловой знакомство с Выходцевым отмечено в ноябре 2016 года, а когда убит Алексей Пруженко? Зарубин сказал, в апреле 2016 года. А когда Игорь Андреевич передал Стекловой список? Это неизвестно, такие детали в ежедневнике не отмечались. Был ли список составлен полностью до того, как убили Пруженко? Или сначала была личная месть, а потом Выходцев вошел во вкус и решил расширить поле активности? В апреле убил – в ноябре пришел к Стекловой и списочек притаранил. Полгода примерно… Что происходило за эти полгода, кроме тяжелого лечения?

И кто, собственно говоря, может утверждать, что в списке изначально было всего семь человек, шестеро плюс убитый Пруженко?

Никто не может. Их могло быть семеро, а могло быть и больше.

Эх, была бы она, Анастасия Каменская, до сих пор при погонах, сидела бы сейчас над длинными списками и искала. Но она в отставке, и доступ к служебной информации ей закрыт. Серега рискнул бы, наверное, но тут уж она сама бы отказалась. Не нужно никого подставлять лишний раз.

Ну, лейтенант Витя, давай, не подкачай!

Занятия в музыкалке – в семь, из дому выходить в шесть пятнадцать, сейчас половина шестого. Если отвести на «одеться-причесаться» десять минут, то можно еще как минимум полчасика полежать и подумать. Нет, не нужно думать, нужно ждать, Зарубин обещал позвонить сразу же, как только будет результат. Значит, думать не будем, а будем слушать музыку, которую сегодня Настя планирует разбирать на уроке музыкальной литературы. Сколько еще таких уроков ей дадут провести? Витя Вишняков видел, как много недовольных родителей требуют, чтобы их детей обучали специально подготовленные профессионалы, а не «отставные менты», как назвали Каменскую в одном из комментариев. Но сайт школы – только вершина айсберга, на самом деле разговоров и пересудов по поводу внештатного преподавателя куда больше, и лишь авторитет старейших педагогов школы, Анатолия Марковича и Ларисы Петровны, пока еще сдерживает назревающий взрыв, за которым последуют скандал и «письма в инстанции».

Когда зазвонил лежащий рядом на полу телефон, Бруно, до того сладко и басовито всхрапывавший, моментально открыл глаза и недовольно поднял голову.

Зарубин.

– Пална, без имен, лады? – начал он без предисловий.

– Конечно.

– Еще двое. Но это пока первая прикидка. Ребенок собрался опять сидеть до упора, будет сам себя проверять, может, еще кого найдет. Но двое – верняк, я уже пробил.

Вот так! Ай да Витя, ай да умничка! Не подкачал!

– Не хочешь из ребенка вторую меня вырастить? – спросила Настя. – Он перспективный.

– Ага, щас! Я тебе что, садовник? Да и не бессмертный я, не век мне в этом кресле куковать. Пока буду выращивать – концы отдам, а плоды другому достанутся. До такого альтруизма я еще не дошел. Помочь тебе вечером какашки собирать?

– Сегодня Лешка собирает, у меня музыкалка в семь часов.

– Лады, позвоню, пересечемся. Да, и насчет весны-лета подумай.

– А что весной-летом? – испугалась Настя.

Неужели она забыла какую-то важную деталь по делу?

– Здрасьте! Она не помнит, а дядя Сережа должен за всех головой работать, да? В июне тебе шестьдесят стукнет. Ты, конечно, выглядишь ничего так, еще вполне годишься, но твои друзья не забывают, сколько тебе лет и когда представится законный повод нажраться на халяву. А в мае у вас с Лехой серебряная свадьба, и у твоего брательника, между прочим, тоже. Трех банкетов я, конечно, не требую, но одна-то достойная выпивка должна же быть!

– Будет, – со смехом пообещала она. – Коротков не даст пропасть, будем шашлыки жарить у него в пансионате.

– Вот! – воодушевился Зарубин. – Шашлычок, да под хорошую водочку, да на свежем воздухе, да в приятной компании – что еще нужно простому оперу? Резервирую себе двойную порцию, потому как я есть потерпевший от тягот службы.