Современный зарубежный детектив-7 (Крутой детектив). Компиляция. Книги 1-27 - Сара Парецки

– Нет, я об Адриане. Ты был у него в палате час назад. Я знаю, что он слаб, но ещё пока узнаёт нас.

– Сказал лишь пару слов. Канари и Люсьен.

– И что это значит?

– Канари, то есть, канарейка, это прозвище Жана, которое дал ему в детстве Люсьен Фавро, его отец и покойный брат Адриана. Вот так Адриан и догадался, что Жан и есть тот самый связной.

И коридор снова погрузился в тишину – лишь стук часов не давал забыть о том, что время неумолимо истекает…

Ташлен растворился в своих страданиях, и просто уснул. Бёртон продолжал стоять на том же месте, но его глаза также были сомкнутыми – в таком виде он походил на спящую лошадь. Мерц и Решту вышли на перекур, а Рохан сидел на телефоне, пытаясь через отца доставить в Париж лучших докторов Индии. Конте и пока ещё мадемуазель Пратхамуштра, по сути остались наедине.

– Извините меня, господин Конте, но я предупреждала вас об этом ещё в гостинице. – прервала тишину Триаша.

– Да, детка, не успел я рассчитаться за убийство одной змеи, как тут же убил вторую…

Триаша пересела к Конте поближе, и спокойным, убаюкивающим шёпотом сказала:

– Господин Конте, мой дедушка брахман передал мне все свои знания, которыми владели величайшие светочи Индии. Я знаю, как спасти вашего друга, но… Плата может оказаться слишком высокой.

Конте оживился и поднял глаза:

– Сколько?

– Всё, что осталось. Цена жизни друга равна вашей собственной. – тихо ответила Триаша.

Конте улыбнулся, ведь никто не может знать своего остатка на счётчике жизни.

– Эх, детка, хоть я и не особо верю во все эти чародейства, но я согласен. Согласен, потому что нет другого выбора.

Триаша взяла ладонь Конте, и вложила в неё что-то шероховатое, но с виду, очень знакомое:

– Это чешуя той мёртвой змеи. Сожгите её этой ночью на своей ладони – звёзды будут благосклонны. Нужно будет потерпеть, чешуя должна гореть на голой коже. После чего этот пепел отдадите сразу мне. Я приготовлю из него лекарство.

Конте недоумённо посмотрел на пёстрые чешуйки, и в своей обычной манере, спросил:

– И когда мне выставят счёт за эти услуги?

– На следующее утро я дам вашему другу снадобье, а вы вернётесь на то место, где было утеряно кольцо. Как только произойдёт искупление, ваш друг сразу поправится. Главное, чтобы всё было сделано до рассвета.

Весь вечер Конте не находил себе места, сжимая в руке змеиную шкуру и считая часы до полуночи. Периодически он разворачивал её, растягивал, и удивлённо задумывался: «Интересно, как она содрала эту кожу с той змеюки? Занятная же вещица».

В полночь Конте нашёл укромное местечко в чулане уборной и прибёг к действиям: сложив змеиную кожу аккуратным квадратиком, он поместил её на ладонь и поджог подаренной Фавро зажигалкой. Сначала шкура не разгоралась, но после нескольких попыток, пламя завертелось юлой, раздалось шипение и треск. На ладони комиссара происходил настоящий фейерверк, а рука комиссара горела так, словно он опустил её в жерло разразившегося вулкана. Всё это огненное шоу длилось от силы минут пять, но врезалось в память и тёмным горелым пятном на всю жизнь. Хотя в нынешней ситуации это не так уж и на долго…

Тайно выполнив указания Триаши, Конте передал ей пепел, после чего, накинул своё пальто и направился к выходу. Сонный, клевавший носом Ташлен был удивлён:

– Конте, ты уходишь?

– Да, иду прогуляюсь.

– Если что, ну, вдруг, будут новости… Где тебя найти? Скажи, хоть куда идёшь?

– Куда? Куда… Иду навестить твоего дядюшку. К обеду не ждите.

Оставив Ташлена недоумевать, Конте пошёл платить по долгам.

Глава 18. Время оплаты долга

Гуляя вдоль станции, Конте провёл не один час, шагая по слякоти среди туманной завесы. Выкурив пару сигарет, он приблизился к тому самому месту, где закончил свой путь Жан Фавро, встретившись лицом к лицу с тормозившим экспрессом. Конте ждал, что его постигнет та же участь, или возможно осенит стрелой молния неистовой силы. Но ничего не происходило. А уже начинало светать… «Чёрти-что! Ненавижу, когда тянут кота за хвост. Сказано прийти – ну вот он я, пришёл! Говорил, что не верю я в эту чушь…Может, дело в этом? Нет, бредни в стиле Ташлена. Подумать логично – пришёл бы я сюда, если бы не верил? Тогда что? Может, ещё на рельсы лечь – если не поезд расплющит, так окочуриться от холода. Эх, чёртова магия, хоть бы инструкция к этой всей ерундистике прилагалась!», про себя ругался Конте.

Утренняя прохлада слегка свела руки, и Конте снова закурил в ожидании. Вдруг, он ощутил странное жужжание под землёй, и подумал, что это приближается скорый поезд на Марсель. Но когда следом он почувствовал, как нечто тяжёлое и холодное обвилось вокруг его ног, то резко глянул вниз. Да, это была она, та самая змея – рана рана.

Сейчас Конте смог лучше её рассмотреть, и он делал это, не скрывая своего восхищения коварным существом. Во истину, она была самой что ни на есть змеёй: гибкое, чешуйчато-щетинистое тело, с диковинным зигзагом на спине, словно выложенным мозаикой. Её удивительно выразительные глаза с чёрным, вытянутым, словно семечка зрачком излучали какую-то искру, и были подобны дыханию тлеющего угля в камине. Она прижала голову к туловищу, словно умащиваясь получше, и лишь изредка высовывала свой тонкий, изящный, необычно раздвоенный язык наперебой с шуршащими звуками, которые напоминали пение цикад.

– Ну что, красотка, значит, дождался я своего кредитора. Что поделать, сам виноват. Прости, что так вышло, мне не хотелось тебя убивать. Я понимаю, одним прости не обойдётся – раз уж я убил тебя, не жалей, убивай меня. Словом, делай, как там у вас, у змей принято.

Но змея продолжала шуршать, и не двигалась с места, словно связав собою ноги Конте. После нескольких минут уговоров, он решил немного поторопить красавицу и закатив штанину, предложил змее идею:

– Ну же, красотка, вонзись своими белоснежными клыками в мою лодыжку, всё же лучше, чем впиваться в ботинок – а вдруг зуб застрянет? И что тогда? Всё дело насмарку? Вот, смотри, тебе даже думать не нужно, куда укусить – всё уже готово!

Змея будто зашуршала сильнее и пошевелила кончиком своего хвоста, но вмиг затихла. Конте посмотрел на часы, и вздохнул. Затем снова обратился к ней, без опаски притронувшись кончиком пальца к её носу:

– Нет, милая, так дела не