Современный зарубежный детектив-7 (Крутой детектив). Компиляция. Книги 1-27 - Сара Парецки

Я помню его ещё молодым, когда он начинал свой путь в полиции. Робер приезжал к нам в Ниццу, когда был задействован в расследовании «дела Ситроенов». И вас я тоже помню, а вот вы меня – вряд ли. Хотя, попробовать оживить ваши воспоминания всё-таки стоит: Риволи, Гассен, Круазет? Ну же, друг мой?

Конте прищурил глаза, прижав ладонь к подбородку.

– Ну же, мсье Конте! Ещё моложавый Руссен подтрунивал вас за буйный нрав, сравнивая с быком на корриде. Молла тогда отращивал бакенбарды, чтобы спрятать шрам на виске. На Риволи мы встретились впервые, на площади Гассен пили Бордо, ну а в тупике Круазет…

– А в тупике Круазет попали в пикет! О, так вы тот молчаливый южанин, друг Руссена, бывшего начальника участка по улице Невинных!

– Браво, комиссар! Да – он самый. В жизни я больше наблюдатель, чем активный собеседник. Но память никогда не подводила меня. Что вы хотели узнать, Конте?

– В первую очередь, что можете рассказать о трупе старухи, Елены Жако?

– Я? Ничего. Дело в том, что хоть и числюсь ответственным за осмотр тела, фактическое вскрытие проводил доктор Гоберман, который сейчас на белом кораблике плывет к берегам Испании.

– В отпуске значит. Чёрт, не повезло…

– Не совсем, мой друг, не совсем. Кое-что я всё же могу вам сказать, и это безусловно будет вам полезно. Помимо пулевых ранений было подозрение на отравление из-за странного оттенка кожных покровов убитой. Некто из Департамента отдал приказ не копаться в этом деле, и Гоберман не стал продвигать эту идею дальше. Между нами говоря, экспертиза проводилась спустя рукава, очень халатно и не квалифицировано.

– Знаю я этого мсье «Некто». Благодаря ему, я всё ещё топчусь рядовым комиссаром в участке на площади Франсуа, хотя на руках имею назначение из Парижа. Но вы что-то не договариваете, мсье Сири. Сдаётся мне, что доктор Гоберман оставил после себя наследство, не так ли?

Сири многозначительно улыбнулся, пригубив рюмочку наливки.

– И наследство, замечу я, довольно неплохое. В виде очень интересных заключений без печатей.

Конте потёр ладони:

– И вы сможете раздобыть для меня эти заключения, не так ли, Сири?

– Конте, я готов предоставить вам что-угодно, вам я доверяю как самому себе. Тем более, что у меня был свободный доступ к этим сведениям.

– Меня смущает слово «был». Неужели их изъял Шаболо?

– Нет, нет, он здесь не играет ключевую роль. Паскудник Гоберман. Дело в профессиональной ревности и страхе потерять насиженное местечко. Будь я проклят, Конте, зачем только я вступил в эти перипетии! Сперва Гоберман испугался натиска со стороны начальства, а уже после взбесился от моих сомнений относительно результатов вскрытия. Понимаете, мой друг, ассистент Гобермана в ночь убийства Елены обнаружил на её лице фрагменты то ли пуха, то ли подшёрстка. И есть ещё пару деталей, как я считаю, совсем не важных, но…  На шее Елены был шрам, хотя рубец очень застарелый.

– Теперь я понял, доктор Сири, в чем суть спора между вами и Гоберманом. Вы сомневаетесь, что причина смерти именно огнестрел. Ведь ее могли сначала отравить, потом для видимости задушить, например, подушкой. А уже после замести следы выстрелами.

– Абсолютно верно, мсье Конте! Я хорошо знаю Гобермана, как никак, мы почти тридцать лет работает бок о бок. И я более чем уверен, что он припрятал где-то эти бумажки. Уж такой у него характер. Сначала упрётся как осёл, а в итоге приползает на брюхе как кистеперая рыба, вымаливая прощения за однобокость своего суждения.

– Получается, что в старуху палили, как в кабана, душили, как страсбургского гуся и травили как крысу. У меня такое ощущение, что у её «друзей» были опасения, что она воскреснет!

– Вот я и говорю мсье Конте, абсурд! Сейчас и я в тупиковой ситуации: меня третирует адвокат убитой и инспектор, ведущий следствие. Они хотят как можно скорее закрыть следствие, а я всячески им противлюсь.

– Да, мы уже познакомились, Маттиа Лашанс, дерзкий тип. А что с мэтром?

– Мэтр Лавроне давний друг и личный адвокат убитой Елены Жако. Он вставляет палки в колеса проведению повторной экспертизы, тем самым заставляя подписывать то, что есть. Последний раз я ему так и заявил, мол, я, знаете ли, дорожу своей профессиональной репутацией и не могу подписывать всякую ересь. Потому пришлось уде трижды отмазываться от этой процедуры под предлогом семейных обстоятельств и простуд.

– Вы молодец Сири что стоите на своём. Обещаю, вы не будете одиноки в этой борьбе! Я окажу вам всякую посильную помощь, и прошу лично от себя и под свою ответственность, чтобы вы до конца ничего не подписывали.

– Я тронут, комиссар Конте, благодарю за поддержку. Но, могу ли я узнать, каков ваш интерес в этом деле?

– Вы слышали о некоем Моне, Море или о ком-то подобном?

– Франк Моро? Так он подозреваемый по делу. Вы защищаете его?

– Я пока не могу ответить вам на этот вопрос, уважаемый доктор Сири, так как сам до конца не знаю, кто нуждается в моей защите.

– Что ж, комиссар, я достаточно наслышан о вас и мне нравится ваш угол зрения на то, каким должно быть настоящее правосудие. Дерзайте, я с радостью разделю с вами как победу, так и поражение. Такие люди как вы – вдохновляют, что очень редко в наше время. Давайте условимся так. На неделе я попробую отыскать тайник Гобермана и порыться в бумагах, не упуская возможности выхлопотать разрешение на повторное вскрытие убитой. То, что я отыщу, будет конечно же неофициальными и строго между нами. Но я уверен, вы найдёте как пустить это в ход.

– Доктор Эмон Сири, вы неподражаемы, спасибо за сотрудничество. Надеюсь, нам с вами ещё посчастливится, как в старые времена опрокинуть по стаканчику где-нибудь на Риволи или у площади Гассен, в компании Руссена и Молла.

Глава 7. Осечка Фавро

Адриан, также как и Конте, не терял время зря. На сэкономленные деньги он взял на прокат тёмно-вишнёвый кабриолет, и к вечеру вышел на слежку за домом на Кипарисовой Аллее.

Стройные, молчаливые кипарисы стояли солдатским рядом вдоль мощённой дорожки, закрывая своими спинами старый и неприветливый дом, который терялся на общем фоне печальной аллеи.

Фавро припарковался у дороги. Натянув крышу от дождя, он оставил авто и прогулочным шагом направился к дому, чтобы обойти его вокруг, осмотреться.

Вечерняя зябь неприятно пробирала руки и ноги, стягивала скулы. Фавро решил пойти на риск, и перелезть выкрашенный дрянной чёрной краской кованный забор, чтобы подойти