"Расследования Екатерины Петровской и Ко". Компиляция. Книги 31-50 - Татьяна Юрьевна Степанова

– Я оставался с Гарифой до конца августа. В сентябре в «вышке» в Москве начались занятия, я же был курсантом, следовало вернуться в казармы. Я вообще хотел тогда все бросить… Я влюбился в Гарифу. Несмотря на ее глаз. Так случается лишь в юности – сначала тянешься к красоте, жаждешь ее, но вдруг в один миг словно что-то замыкается в сердце, ты загораешься огнем… и твои глаза открываются широко. Иные вещи доступны взору, более важные, чем смазливая мордашка и точеная фигурка. Но Гарифа сама настояла, чтобы я уехал. Понял, Гектор? Или тебе не дано нас с ней понять? Она оберегала меня. В городе ее продолжали подозревать, шептались за ее спиной, хотя мне сразу было ясно, что полиция шлепнула во время погони как раз того, кого надо – сожителя мамаши сестер. Гарифа меня хотела спасти. «Если все же арестуют, – твердила она, – что станется с твоей учебой в “вышке”, с твоей мечтой работать в полиции?»

Катя слушала Веригина – так-то он претворил свою мечту быть полицейским в жизнь?

– Я уехал продолжать учебу в Москве, – продолжил Веригин. – Настала осень, зима, весной и летом у нас шли сборы – старших курсантов постоянно кидали на разные массовые мероприятия, охранять правопорядок… Отпуска не предвиделось. Мое чувство остыло. Так тоже случается в юности. Да мне было-то всего двадцать четыре! Жизнь только начиналась.

– Нет, ты ее бросил. С глаз долой – из сердца вон. – Гектор кивнул. – Ты прожженный карьерист, Алекс. Ты юнцом смекнул, что с подозреваемой в убийстве в качестве жены карьеры в полиции не построишь.

– Думай как хочешь, жизнь нас в молодости развела. Об убийстве Гарифы я прочел в сводке происшествий. Там значилось, что убийцу задержали по горячим следам, ее брат сотворил дикость в припадке безумия.

– Которого ты когда-то спас. Да ей голову топором отчленили. – Гектор повысил голос. – Ты… ты хоть представил себе, циник, какой страшной смертью умерла твоя бывшая? Что же ты мигом не оказался в Чурилове, чтобы помочь коллегам, самому разобраться? Ради ее памяти хотя бы?

– Марат психбольной, – ответил Веригин. – Ему не тюрьма светит, психушка. В чем мне разбираться? Ты, полковник, зациклился на том, чего нет. Что не существует в реальности, а лишь в твоих свихнувшихся в горячих точках мозгах.

– Мои мозги не твоя забота, Алекс. Ты считаешь, что сестер Крайновых убил Павел Воскресенский, как я понял. Но Гарифа в разговоре с нами не была столь категоричной. Что такого она могла вдруг вспомнить? И ее тут же убили. Если это не ты и не ее брат… Ну, прояви свои способности. Окажи содействие расследованию – суд примет во внимание твой новый порыв.

– Я не знаю, что она могла вспомнить через столько лет. В Чурилове тогда плодились слухи как мухи навозные. А сейчас все превратилось в городскую легенду, в страшилку. Единственное, что у меня в памяти осталось, – Гарифа упоминала про неудавшийся аборт.

– Чей неудавшийся аборт? – спросил Гектор.

И Катя вся обратилась в слух – снова, снова, снова… Возникают, как фантомы, в их деле обстоятельства, о которых они не имели понятия, хотя насчет беременности речь шла, однако лишь предположительно…

– Шестнадцатилетней Аглаи? – нетерпеливо задал новый вопрос Гектор, потому что Веригин молчал, вроде вспоминал или же… придумывал на ходу, запутывая их все больше и больше?

– Младшей Крайновой? Нет, кому она нужна была? Страшненькая. У нее лишь голос имелся, пела она громко, – поморщился Веригин. – Гарифа упоминала подругу Полины – Лару. Толстую девицу. Вы с ней пересеклись недавно, насколько я в курсе, она доктор в нашей больнице. Незадолго до убийства сестер Гарифа ездила к частному гинекологу в Шатуру, после того как мы с ней… Ну, я же у нее оказался первым. Ей потребовалась консультация и таблетки. Она рассказала мне, что в клинике видела Ларису, та приехала к другому гинекологу. А врач заболел. И Лара скандалила, потому что сдала все предварительные анализы платные, а ее некому оперировать. Она приехала сделать аборт, но ее переписали на другой день, и она шумно требовала пересдать анализы бесплатно, а врачи не соглашались, до лампочки им, что Лариса – коллега, фельдшер, медик.

Они ждали, что Веригин выдаст еще. Но он замолчал. Кровь засохла на его подбородке. Кадровик Бородавченко застонал и пошевелился, сознание к нему возвращалось. Гектор отключил мини-камеру, снял ее с «Астон Мартина». По мобильному позвонил майору Арефьеву в чуриловский отдел полиции – именно ему, а не в Кашин, начальник УВД которого был пристегнут наручниками к автопризраку. Катя одновременно с ним позвонила своему шефу. А тот после ее сообщений, ошарашенный происшедшим, сам связался с приемной начальника главка и со службой собственной безопасности.

Глава 30

Эхо. Аркадские пастухи

Явилась полиция.

Поздно ночью прибыла сводная оперативная группа из главка с представителями службы собственной безопасности. Вместе с группой приехало высокое начальство.

Все находились в подавленном настроении. Нет триумфа, когда в роли убийцы – коллега.

Александра Веригина забрали на допрос. Кадровик Бородавченко, придя в себя в присутствии полицейских, устроил истерику – орал, обвинял Веригина, ничего не собирался скрывать. Однако его сначала из-за травмы головы отвезли в больницу – не в Кашин, подвергнутый остракизму и недоверию, а в «нейтральную» Шатуру.

Катю и Гектора подробно допросили (в который уж раз) и отпустили из полиции лишь в четвертом часу утра.

По дороге в Чурилов, в отель, Катя задала очень важный для нее вопрос:

– Если бы он не признался?

– Катя, он в тебя стрелял. – Гектор глянул на нее – сразу понял, о чем она.

– Он стрелял. А ты бы убил его?

– Нет.

Словно камень свалился с Катиной души. Однако рано она возликовала.

– Не при тебе, – бесстрастно продолжил Гектор. – Никогда не допустил бы, чтобы ты стала свидетельницей чего-то подобного. И у него к тому же были руки скованы. Я бы его забрал, и мы с ним отъехали бы подальше. Я бы снял с него наручники и даже пушку-травматику ему швырнул. И мы бы один на один выяснили, что быстрее – его выстрел или мой удар.

– Гек, полиция никого не казнит. – Сердце Кати сжималось.

– Неужели? Скажи это духу покойного Паши Воскресенского, ликвидированного во время погони. Возможно, даже не виновного ни в чем. В отличие от Алекса, на руках которого кровь.

Он ждал ее ответа. Наверное, даже гневно-патетическую отповедь, что, мол, «полиция так не работает, закон есть закон». Но Катя хранила молчание. И