Современный зарубежный детектив-7 (Крутой детектив). Компиляция. Книги 1-27 - Сара Парецки

это звучит как борьба с ветряными мельницами, но я был уверен в себе, что в этом поле я воин хоть куда. Я хватался за ниточки, но к моему разочарованию, они быстро терялись. Лавроне оперативно подчищал хвосты, убирая как свидетелей, так и некогда полезных ему людей.

– Охотно верю, Лашанс. И одним из таких людей был Адар, как его называли в доме на Кипарисовой Аллее.

– Конте, мэтр фальсифицировал завещания и доверенности, присваивая себе или своим клиентам чужие блага. Как и в случае с Адаром, большинство людей были пешками в его игре. Они примеряли на себя роль давно умерших, или чаще всего – пропавших без вести, далее восстанавливали документы и орудовали по его указке, получая нехилые отступные. А настоящий брат Ивонн Жако, Адар, умер на фронте. Этот Кристиан типичный мошенник, по совместительству, муж этой авантюристки. На юге мэтр быстро вышел на новый уровень, и начал проводить махинации с «мёртвыми душами», получая на подставных лиц заведомо выморочное имущество, отстёгивая Департаменту. Я был уверен, что и в случае с Еленой могло быть также – это был мой последний шанс, я не мог позволить себе промашки! В выигрыше только эта девица Ивонн, утащившая с собой богатства старухи, которые спёр её «братец» в ночь убийства.

– Лашанс, ты зря её демонизируешь. Мне известно, что Ивонн ожидала получить двойную долю от наследства Елены. Её доля, плюс доля её фиктивного брата – это почти четверть от всего, что было в закромах у этой старой ведьмы. Только мэтр не учёл, что она не спешила расставаться со своими богатствами даже после её собственной смерти. Как итог: наследство старухи – хоть и большой, но довольно старый дом в кипарисах, куча долговых расписок и несбывшиеся ожидания жильцов. То, что она унаследовала по липовым бумажкам от покойного Люка и Матильды Урфе, на которых работала, тщательно перепрятала, словно в отместку. Ей не на что было их тратить, такие как она, умеют исключительно копить. А раз не она, то никто к ним не прикоснётся. Но на всякий же случай, она оставила завещание, в котором упоминается только одно законное обстоятельство для перехода её наследства к другому лицу. И там указан отнюдь не Мориез. Чёрным по белому там указано, что наследство может перейти только к лицам, состоящим с ней в прямом родстве по материнской линии.

– Что могу сказать, Конте, это только подтверждает сказанное мною ранее. Ведь мне на ум приходит только Ивонн Жако.

– Ошибка, инспектор Лашанс. Ивонн Жако дочь Жан-Жака Жако, который не приходился Елене родственником по прямой линии. Он был сыном от первого брака её отца. И Жан-Жаку отец Елены приходился лишь отчимом, он просто носил его фамилию после брака его матери с новым мужем.

– Лихо, комиссар! Эти семейные узы, сам чёрт ногу сломит! Но… Откуда вам всё это известно? Архивы Фрежюса были уничтожены огнём лет двадцать назад, а те, что остались перевезли в Ним – там полнейший бардак, ушли бы годы, чтобы восстановить эту родословную. Ну и кто же тогда законный наследник? У Елены не было детей, сестра погибла на пожаре, наследников после себя также не успела оставить. Опираясь на ваши данные, по исконному завещанию у потомков Люка и Матильды Урфе совсем незавидные дела: имущество будет считаться выморочным.

– Не спешите, мой друг, не спешите. В любой момент может объявиться законный наследник, которого все выпустили из виду.

Прозвучала сирена спасательной машины. Конте и Лашанс поднялись наверх, присоединившись к отстранённому Эрцесту. Маттиа остался на месте, курируя работу спасательных служб, а Конте уехал с Урфе в противоположную от Вильфранш сторону. Всю дорогу он посвящал его в запутанную игру, которую затеял Департамент и его тесть. Но Эрцест не слушал. Перед его глазами снова был тот самый мостик через шуршащие на ветру камыши, тот самый низкорослый дуб-старичок, с поскрипывающими качелями, и заветный домик у озера…

– Конте, вы должны мне помочь. – прервал трепню комиссара Эрцест.

– Как говорится, чем смогу. Что это?

– Прошу, помогите добиться посмертного оправдания одного человека. Умоляю! Это освободит мою душу и поможет его семье.

– Какого человека, Урфе?

– Я говорю о том злосчастном дне, который перевернул мою жизнь и жизнь моей сестры. Тогда всё списали на халатность печного мастера. Его бросили за решётку, но через два года он вышел досрочно. В тюрьме он серьёзно заболел, и через месяц, после того как был уже на свободе, скончался. Конте, я не хочу, чтобы невиновного человека считали убийцей, даже если его уже нет в живых.

Конте глубоко вздохнул: чёртово дело ну никак не хотело кончаться. Но оставить Эрцеста без помощи он не мог.

– Давай сначала позаботимся о живых, Урфе, пока они ещё рядом с нами.

ПРОШЛО ПОЛТОРА МЕСЯЦА…

– Франка оправдали, Конте! Я действительно счастлива за них. – сказала оправившаяся после нервного срыва Ровенна, завязывая шифоновый платок на шее.

– Да, мне это известно. Прокурор Марбье предоставил суду признание Ивонн Жако в убийстве Елены. А как вы? Разобрались в себе?

– Да, и скажу вам, мне самой стало легче. Я отпустила Эрцеста де-юре, и де-факто, как бы сказал мой отец, если бы был жив. Вы были правы, и мой отец был прав. Хочу прокатиться по побережью на прощание. Я уезжаю домой, на север в Роскофф. Вас покатать по побережью на прощанье?

– Нет, спасибо. Я сегодня в пешем настроении.

Последний житель дома на Кипарисовой Аллее покинул его стены. Конте насвистывая, уступил дорогу кабриолету Ровенны и пошёл в противоположную сторону, в сторону порта Ниццы.

На причале она уже ждала его, и увидев со стороны, помахала белым платочком. Он торопился неспеша, самоуверенность не позволяла показывать свои истинные чувства.

В лучах солнца она была ещё ослепительней – бело-голубой костюм был ох как хорош на такой идеально выточенной фигуре. Её платиновые, сверкающие на солнце волосы вырывались из-под голубой косынки, пленительно цепляя взгляд. И хоть она и прятала за тёмными очками свои кошачьи глаза, её шарму и всеобъемлющему обаянию это ничуть не мешало.

– Комиссар Конте, вы пришли удостовериться, что я действительно покидаю Ниццу или попрощаться? – хитровато сказала она.

– Скорее просто ещё разок на тебя посмотреть. – вздохнул Конте, не спуская глаз с красотки.

Она улыбнулась, но уже не так, как прежде – открыто, просто и с какой-то грустью. Возможно, это слезинка серебром скатилась по её напудренной щёчке, а может, показалось, и это был лишь солнечный блик. Взяв его за руку, она так и порывалась сказать