Загоняя овец - Михаил Григорьевич Теверовский

своих статьях уделили всего пару строк о поимке преступника, чьи преступления тянули уже на пожизненное в лучшем случае, а все остальные строки посвящали именно избиению Хильца и обвиняли во всём этом Генри Роунса. Рик же сделал для себя вывод после неоднократного изучения материалов дела, когда получил к нему доступ с назначением детектива, что избиение Хильца началось без запроса его документов и попытки сбежать. Домогался ли он реально той девушки и его отец вынужден был действовать немедленно? Возможно, но зачем вся эта история с побегом? Иначе же с чисто профессиональной точки зрения сложно объяснить – зачем? Рик чувствовал, что что-то в этой истории было не так. Но никакой симпатии к Хильцу он не испытывал.

Сам Генри Роунс, можно сказать, избежал наказания. Пара выговоров, хоть и с внесением в личное дело, не в счёт. Зак Хильц получил заслуженное пожизненное, и ни одна апелляция, в том числе о том, что при задержании ему не были зачитаны права, – не сработала. Косвенным пострадавшим стал Рик. Для него вся эта история была сущим кошмаром – он уже давно окончил академию, работал в полиции и все свои усилия направлял в сторону отдела расследований. Уже не свернёшь с пути, лучшие годы потрачены на эту профессию. Тогда он думал, что его карьеру ничто не спасёт. И уж тем более что ему поможет чистка в кадрах, он себе и представить не мог. Помимо же переживаний о своей карьере, в голове Рика никак не могло уложиться – как же так?! Как его всегда правильный и строго соблюдающий законы и правила, бывший пару лет военным, чуть не молящийся на дисциплину отец, да ещё и шериф на тот момент – и такое решение в виде применения агрессии и жестокости при задержании?

– Лично я понимаю отца, Рик. Не только как психолог в плане мотивирующих его действия обстоятельств, но и как просто человек, – закусив губу после очередного глотка шампанского, сказала Элис, – я и сама бы поступила так. Я так думаю.

– Как человек с агрессивными наклонностями? Уберём для объективности личность отца.

– А что, если и с агрессивными? Они же направлены не на невиновных. Да и разве может быть хоть кто-то одногранным? У всех нас есть и свои демоны и свои ангелы, Рик. А вообще, Хильц заслуживал и посильнее наказания!

– Так оно и есть. Но представь, с чисто профессиональной точки зрения. Прав ли сотрудник полиции, который избивает до полусмерти пусть и заслуживающего того человека?

– Прав, не прав… Боже, Рик, ты никогда же не был мямлей. Даже тогда ты скорее волновался по поводу своей карьеры и больше в шуточной форме рассуждал о «добре» и «зле». Что с тобой случилось?! – Элис дружески толкнула Рика кулаком в плечо, но Рик никак не отреагировал на это, будто остолбенел.

– Поверь, я и сам не раз перебарщивал.

– В плане?

– На допросах. По большей части. Есть ещё парочка грехов, конечно, но не о них сейчас.

– Рик, я не смогу понять тебя, если ты будешь говорить загадками. – Элис старалась сохранить спокойное выражение лица, но на самом деле она безумно волновалась – неужели Рик готов поделиться хоть чем-то после стольких лет? После того, что переломило его жизнь.

– Да тут не трудно понять, Элис. – Он помолчал. – На допросах иногда я чувствую, будто какая-то волна гнева поднимается во мне, пожирает меня целиком. Иногда мне хочется сдавить допрашиваемому горло, всеми силами сдавить прямо пальцами… А потом выбить из него всю правду. Да так, чтобы он заговорил не только по делу, а вообще готов был рассказать вплоть до того, во сколько лет начал онанировать.

– Но если напротив тебя преступник…

– Не только когда преступник. С разными приходится иметь дело людьми. И ведут они себя по-разному.

– Рик, но ведь…

– Тебе просто будет рассуждать, чем виноват алкаш, который сидит напротив меня и вместо нормальных ответов на вопросы пытается словно набить себе цену, ждёт, что мы накинем ему на бутылку. Юлит, делает вид, что не помнит, хотя уже даже известно, что он всё видел не более часа назад собственными глазами. А время идёт, преступник отдаляется от наказания, а этот сидит перед тобой и бахвалится. Или какая-нибудь стерва начинает тебе чуть ли не всю жизнь свою рассказывать, отвечая на вопросы так, что там вода только и льётся, хорошо, если ещё не начинает придумывать от себя, привыкшая к сплошным сплетням и додумкам. А когда укажешь на то, что этого не могло быть, ответ по типу «Почему нет? Ведь возможно…», и понесла-ась…

– Я понимаю, Рик. Мне же тоже приходится работать с людьми. И это бывает не просто. Поэтому и существуют те, кто может помочь, кто…

– Элис, сколько раз мы обсуждали это? Нет, и точка. Мне не нужны мозгоправы.

– Но это не совсем мозгоп…

– Нет! – Рик стукнул кулаком по столу. – Нет, и точка!

Элис прекрасно знала, что может вызвать у него такую реакцию, но всё равно поникла и как-то вся сжалась. Это не ускользнуло от глаз Рика, хоть Элис и постаралась сделать вид, что ничего не произошло.

– Прости…

– Всё в порядке. – Элис решила перевести тему, чтобы Рик не успел уйти в себя. – Слушай, а почему нельзя найти убийцу девушки Стивена по камерам?

Рик побарабанил пальцами по столу, налил себе ещё полный бокал шампанского и, развалившись на стуле, опёр коленку о край кухонного стола.

– Потому что их просто нет. На центральной площади развесили, и всё, – коротко ответил он.

– Погоди. Как нет? Их же обещали установить по всему городу!

– Обещать-то обещали. Но имеем, что имеем… Зато, думаю, у нашего будущего мэра будет прекрасная возможность пообещать нам ещё грёбаные камеры.

Время неостановимо шло, стрелки на настенных часах над столом показывали уже половину трёх часов ночи, когда брат с сестрой решили, что они достаточно наговорились и устали. Они наскоро убрали со стола, хотя руки уже отказывались их слушаться, после чего Элис направилась в гостиную, где стоял широкий диван.

– А вот и моё спальное местечко, раз мой брат оказался всё же настолько добрым, что не выпроводил меня на фиг из своего дома, – радостно провозгласила она и икнула. – Не найдётся для меня пледик?

Рик стоял позади неё, о чём-то явно задумавшись. Элис повернулась к нему, удивлённо вскинув брови.

– Эй, Рик! Ты уже уснул, что ли, стоя там?

– Я думаю, тебе было бы уютнее не на этом продавленном диване… иди за мной, – словно рассуждая, произнёс