Цезарь: Крещение кровью - Владислав Викторович Морозов

— Ты чего не спишь?

— Да проснулась что-то, вышла покурить.

— Вредно курить по ночам. Вообще, давно пора бросить. Посмотри, в Америке молодежь почти не курит, здоровье бережет.

— Я брошу, — пообещала Таня. Ей совсем не хотелось спорить по поводу того, каких взглядов придерживается молодежь в Америке.

— И спать ложись. Отцу через час на работу вставать, а ты всю ночь по квартире топаешь, как молодая лошадка. — Мать вымученно улыбнулась и ушла.

Таня выбросила окурок за окно. Надо же, времени — пять утра, а сна ни в одном глазу. Она улеглась, повертелась, но спать не хотелось. Тогда она включила настольную лампу, взяла первый попавшийся под руку учебник и принялась усердно его читать. Более надежного снотворного она не знала.

Бесполезно. И не читалось, и не спалось. Кому это надо — звонить ей? И ведь, гад такой, пунктуальный хулиган попался: третью ночь подряд звонит ровно без четверти два. Соколову бы сказать об этом, а не милиции, Соколов вычислит шутника так же быстро, как и менты, а накажет куда более впечатляющим образом. Интересно, а Уголовный кодекс предусматривает наказание за телефонное хулиганство? Штраф, наверное, рублей десять. Надо у Ленки спросить ради прикола.

А Соколов тоже плохо спит, он же говорил, что снотворное пачками глушит, думала Таня. Теперь и она спать перестала. Но ей хуже — Соколов хоть делами может заняться, когда его бессонница мучает, а ей придется притворяться спящей, чтобы не волновать родителей.

Она не выходила из комнаты до тех пор, пока не осталась в квартире одна. Отец ушел в семь утра, мать со своей третьей группой инвалидности работала в регистратуре их районной поликлиники. Только когда в половине восьмого за матерью захлопнулась входная дверь, Таня вскочила с постели. Энергия, жажда деятельности переполняли ее, хотя последнее время она мало спала и почти ничего не ела.

Есть ей хотелось еще меньше, чем спать, поэтому она пренебрегла материной запиской, где подробно расписывалось, что ей оставили на завтрак и обед. Наскоро выпив чашку кофе, Таня поехала к тетке. Дело — прежде всего, так жил Сашка, и так теперь будет жить она. Почему бы ей не присоединиться к мафии? У Сашки работали девушки, а у Тани немалый опыт слежки. Правда, об этом нельзя говорить, но можно продемонстрировать свои способности, выдав их за природный дар. А начать можно прямо сейчас. Они потеряли разведчика... А кто у них был разведчиком? Вот этого Таня не знала. Чего она не знала, так это кто занимался сбором информации. Ну ладно, она может предложить Соколову свои услуги, они будут ему весьма кстати, тем более что ее ничему учить не надо. И они ее знают, уверены в ней, если доверяют больше, чем скотине Васину. Надо сегодня же поговорить с Соколовым на эту тему, решила Таня.

Тетка была слегка ошеломлена ранним визитом. Таня быстренько забрала фотографии и поехала домой, чтобы разобрать их без помех.

Часы показывали полдень. До девяти вечера — времени, назначенного Витьке, — можно успеть многое. Она распечатала пакет, разложила его содержимое по поверхности незастеленной кровати. Две пленки, третья отснята только наполовину, пачка фотографий. Нет, все она не отдаст, кое-что оставит на память. Все равно никто не заметит недостачи — Витька, единственный, кто видел злосчастные фотокарточки, конечно, не станет говорить, что они наличествуют не полностью. Ведь из него же вместе с жилами будут вытягивать недостающие данные. Так что можно не опасаться.

Эти картинки она могла перебирать до бесконечности. Многие с нерезким изображением, не самого высокого качества, но Сашка на них был живым. Очень трудно оказалось остановить выбор на конкретных снимках — он везде был разным, и она хотела запомнить его всяким. Потом она придумала компромисс: это покажется подозрительным, если часть кадров будет переведена на бумагу, а часть — нет. Обычно если печатают пленку, то всю. Поэтому она решительно сложила все фотографии в пакет, а негативы завернула в бумагу. Пакет спрятала под матрас, негативы сунула в карман полушубка. Так-то лучше будет.

Когда она вышла на улицу, с неба валил густой мокрый снег. Скорей бы весна наступала — надоел холод и тяжелая верхняя одежда. Ждать недолго осталось — сейчас февраль, не за горами март, апрель... Выйдя наружу на «Южной», Таня долго искала остановку нужного автобуса. Маршрут №674, до конца; если верить смутным воспоми-наниям, место там подходящее: безлюдное, пустынное и лес в двух шагах. А через лес, если не заблудиться, можно за пятнадцать минут пешком прийти в Ясенево. Очень удобно.

Таня немного опоздала; долговязая Витькина фигура виднелась издалека. Притулившись под крышей автобусной остановки, он старательно дымил сигаретой. Таня подбежала, огляделась — Соколова нигде не видно, значит, никто не заметит, кто кому передает негативы.

— Привет, Витька.

— Привет, — буркнул он.

— Держи, — она быстро сунула пленки ему в руку.

— Это что?

— Негативы. Спрячь их.

— А фотографии?

— Их нет. Я же уничтожила их, оставила только пленки.

— Ну правильно. Прятать легче, а отпечатать всегда можно.

Пленки исчезли во внутреннем кармане безразмерной Витькиной куртки. Таня вздохнула с плохо скрытым облегчением, оглянулась еще раз — где же Соколов? Самое время ему появиться.

— Ты чего вертишься? — спросил Витька.

— Неспокойно как-то. Угостил бы сигаретой, что ли.

— Что, стремно пленочки со всякими мафиози хранить? — осклабился Витька. — Слушай, может, зайдем ко мне? Я в двух шагах отсюда живу.

— В другой раз, — нетерпеливо отмахнулась Таня. — Ты-то, кстати, сам не боишься «залететь»?

— У меня «крыша» хорошая.

«Крыша»? Это что-то новенькое. Таня напряглась в предчувствии: Витька может стать настоящим кладом по части информации. Похоже, что в ее сети заплыла совсем не мелкая рыбешка. Но выведать что бы то ни было она не успела.

Скрип тормозов, две машины резко остановились по обе стороны от Тани и Витьки. Тот, увидев такие дела, сориентировался мгновенно — бросился между ними и через проезжую часть припустил к лесу. Но и приехавшие ушами не хлопали: вторая машина лихо развернулась, пересекая дорогу, устремилась в погоню. Из первой неторопливо вылез Соколов, подошел к Тане.

— Он не уйдет? — забеспокоилась Таня.

— Нет. Снег глубокий, он может бежать только по дороге, а по дороге и машина пройдет. Даже если свернет —