Рассказы - Роберт Альберт Блох

две синие руки — длинные, тощие, поражённые проказой, тускло фосфоресцируя в темноте, они оплетали поручни. Окружённая копной взъерошенных, спутанных белых волос здоровенная лохматая голова устрашающего вида показалась над бортом корабля. Космы обрамляли дьявольское лицо: худое, вытянутое, с трупными щеками и ввалившимися глазницами. Глухо рычащий рот щерился, обнажая звериные клыки. Пара жёлтых глаз сверкала из-под мертвенно-бледных век.

Лицо было синее.

Остолбеневший воин в изумлении наблюдал, как худощавое тело свесилось через перила, затем бесшумно сползло на палубу и поднялось. Фигура была облачена в звериные шкуры, вода стекала с влажной кожи — казалось, та пылала изнутри сверхъестественной синевой, которую не смог бы придать ни один краситель.

Сморщенный старик медленно пополз в сторону ничего не подозревающего стража. Руки, вооружённые заострёнными когтями, уже тянулись к его горлу. Винций сдвинулся с места.

Первой догадкой, вспыхнувшей в мозгу, стало издать инстинктивно подкативший к губам громкий окрик. Как гнусно: полуголый дикарь проникает на корабль и убивает часового — всё это может стать шокирующе позорным фактом для легионов накануне грядущей битвы. Лучше будет промолчать и одним взмахом меча в прыжке через всю палубу вонзить лезвие в глотку первобытного кошмара.

Сказано — сделано. Старик, тем временем, уже беззвучно укладывал тело караульного. Когда его изогнутые когти ослабили хватку, в горле умирающего солдата раздался сдавленный булькающий звук. Затем странное синюшное существо повернулось к Винцию.

Он схватил его одной рукой — другая сжимала рукоять клинка. Склизкая плоть на ощупь оказалась неестественно холодной и тошнотворно рыхлой.

Не ослабляя хватку, Винций приставил обнажённое лезвие меча к горлу первобытного кошмара; тот взирал на него бесстрастным немигающим взглядом. Посмотрев в пустые желтые глаза, Жнец содрогнулся. На морщинистом лбу еле заметно проглядывалась татуировка змеи. Свернувшись кольцами, та скалила пасть с иссиня-мертвенной плоти.

— Жрец друидов! — вырвался шепотом невольный возглас. При этих словах пленник Винция оскалился.

— Да, — с трудом прохрипел он сдавленным голосом, как будто латынь причиняла ему боль. — Да, — повторил синий человек. — Я есть друид. А ты — римлянин… Я пришёл убивать, но ты помешал мне; иначе множество часовых уже были бы мертвы, а все ваши корабли оказались в распоряжении моего народа.

Я здесь, чтобы сеять смерть, но я хочу предупредить. Скажи своему командиру, осквернитель! Вы явились, чтобы утром напасть на наши святыни, нам об этом известно. И мы уже готовы. Воистину! Это будет жаркий приём — от Изначального Ноденса[22]. Знай же, что мы, друиды, способны сотворить магию, что навлечёт на вас проклятье. Передай своему командиру, чтобы он и его окаянные орды поворачивали назад, если не хотят погибнуть ужасной смертью от рук детей Мабона. Передай ему, глупец.

Старик хрипел, медленно выговаривая слова, его глухой гортанный голос заставлял Винция терять присутствие духа, даже больше того, чем он сам себе смел в этом признаться. Его так и подмывало использовать свой меч по назначению, чтобы уничтожить это существо с неестественной, странной синей кожей.

Однако всё ещё была причина повременить с этим. Этот старый жрец, по всей видимости, был посвящён в планы неприятеля. Угрозы, на худой конец пытка, заставят его заговорить.

Жнец зашипел:

— Отвечай, что вы задумали, пёс, иначе мой меч развяжет тебе язык. — Лезвие клинка впилось в шею друида.

Старик поднял своё искажённое уродливой гримасой лицо. Из сдавленного горла вырвался рвотный смешок.

— Хе-е-е-е! Дурень — невежественный дурак будет угрожать мне смертью! А ты шутник! Хe-e-e-e!

Несмотря на всю ярость римлянина, безумный смех сотрясал иссохшее тело. Наконец пугающий взгляд дикаря прояснился, и он снова заговорил:

— Взгляни на меня, — просипел дряхлый друид. — Разве ты, римлянин, не заметил, как бледна моя кожа? Думаешь, что друиды столь глупы, чтобы давать самоубийственные поручения кому попало? Отнюдь!

Последующие слова заставили Винция ужаснуться:

— Посмотри на меня, — клокотал хриплый голос. — На мне нет никакой краски. Думаешь, что сможешь испугать меня смертью!

Знай же, глупец, что я утопленник и уже года три как мёртв!

Словно обезумев, Винций вонзил своё лезвие в ухмыляющийся труп, рассекая дряблую синюю кожу вместе с черепом и жёлтыми глазами. Меч разрубил оскаленную морду, и хохот смолк. Обмякшее тело рухнуло, как подрубленное. Крови не было, оно словно бы ужалось, теряя форму. Плоть разлагалась буквально на глазах, оставляя после себя студенистую гнойную массу, которая быстро впитывалась в палубу. Там, где упало дважды мёртвое тело, теперь осталась только зеленовато-чёрная пузырящаяся лужа слизи, стекающая за борт.

Изрыгнув проклятие, римлянин бросился прочь.

Трубные звуки возвещали приход рассвета. Шлюпки оказались забиты под завязку грузом из живой стали. Закованные в сверкающую броню воины поплыли сквозь лёгкую дымку по направлению к берегу. Меч, копьё, лук, шит, шлем, нагрудник — всё это тысячекратно сверкало в лучах восходящего солнца, точно блеск драгоценных камней. Тысячи инструментов своим лязгом сливались в звуки боевой симфонии. Являя собой тысячекратное олицетворение мощи Римской Империи. Лодки скользили в сторону берега.

Винций снова всмотрелся в Англси, когда очертания острова стали вырисовываться рядом. Жнец не стал никому рассказывать о ночном происшествии. Следы уже успели исчезнуть с палубы, когда он вернулся со сменщиком.

Здравый рассудок удержал его от того, чтобы докладывать командующему Павлину фантастическую историю про мёртвого друида, заявившегося с того света с предупреждением. Дело было не столько в том, что во всю эту историю верилось с трудом — напротив, такой зловещий знак мог бы надломить боевой дух командования. Как бы там ни было, Винций не заметил этим утром сообщений о чём-либо подозрительном; ни слова не было и о благоприятных знамениях перед битвой. Дурной признак, когда боги не пророчили победу римского оружия. Мрачной улыбке солдата вторили его товарищи.

Тем временем, лодки уже пристали к берегу. Фаланги выстроились вдоль песчаного побережья, а их командиры встали под орлиные знамёна. Бритты и разведчики, выделенные оккупационной армией, неустанно сновали в тёмных прибрежных лесах, прочёсывая местность в поисках варварских орд.

Боевой строй стоял в полном безмолвии, лишь отблески солнца вспыхивали на клинках. Грянул горн, за ним раздался резкий лязг боевых литавр. Раскаты отдались эхом на большой дистанции. Если друиды решили не выдавать себя и спрятаться в лесу, так их можно было выманить из укрытий.

Закованная в броню лавина, прокатившись через каменистый пляж, устремилась к зелёным лесным чащам. Бряцанье оружия раздавалось в полной тишине, царившей вокруг.

И так же беззвучно тысячи змей затмили собой солнце. Тысячи зазубренных, оперённых змей плотной стеной обрушились на сомкнутый строй.

Стрелы!

Из, казалось бы, совершенно безлюдных лесов они сыпали ливнем, находя свои цели. Падали люди.