Черная бабочка страсти - Анна Аксинина

– Ну, надо же! Я и знать не знала, что Ниночка стала художником! Обязательно сходила бы на выставку. Мы с мужем, хоть и нечасто, но бываем в белокаменной. Нет, ну надо же! Как всё совпало: этот фестиваль молодежных театров, мы – в Москве, а тут вы позвонили.

– Наверное, мне просто было очень нужно, – Марина тактично подводила собеседницу к цели разговора. – Вы сказали, что у нас мало времени до церемонии награждения лауреатов.

– Ах да, минут пятнадцать-двадцать. Так что вы хотели узнать? Про Инну Верента я совершенно ничего сказать не смогу.

– Я пишу большую статью о художнице Нине Веретенниковой. Мне хочется узнать побольше о её родителях. Вы работали вместе с Леоном Верента, были на похоронах его жены, приняли участие в судьбе его дочери. Вы, наверное, дружили с ним?

– Да, мы очень были дружны с Веретенниковыми. Лёня и Белла – какая красивая была пара! Она – брюнетка, очень темные, почти черные вьющиеся волосы, смуглая кожа – и светло-голубые глаза, яркие, лучистые. Он – блондин, светло-русый, сероглазый. Лицо – обыкновеное, даже простецкое, очень симпатичная улыбка. Но какая фигура, какая пластика! Она так любили друг друга, просто надышаться не могли!

– А какая у них была разница в возрасте?

– Белла была старше Лёни, может, на 3 года, может, на 4. Но это совершенно не бросалось в глаза. Она была очень стройная, с лёгкой походкой, после родов почти не пополнела. Представляете, она чуть в кулисе не родила! Никак не хотела бросить Лёню одного. Не пропускала ни одного выступления. Лёгко переносила наш цирковой быт, хлопотала, создавала мужу хоть какой-то уют. Никогда не жаловалась, всегда улыбалась, за работой часто пела.

– За какой работой, на кухне?

– Почему на кухне? Она у нас художницей по костюмам работала. Вкус у неё отменный был и фантазия. Не удивительно, что Ниночка такая талантливая – в мать. Хотя внешне она больше была похожа на Лёню, точнее даже – на его маму, Нину Сергеевну. Я с ней пересекалась как-то раз в антрепризе. Сильная женщина, волевая, она подавляла Лёню, навязывала свой старомодный стиль. Уйдя от матери, Лёня стал свободнее, смелее, создал собственный номер. Белла красивый костюм ему придумала, черная бабочка.

– Номер был очень рискованный?

– Номер был очень… красивый, он позволял Лёне показать всё, на что он способен. Рискованный? Пожалуй, да, но не более, чем позволяет техника безопасности. У нас же есть инспектор манежа.

– Тогда, простите за вопрос, почему он разбился?

– Реквизит подвел, так бывает. Лопнул трос трапеции, в руках у Лёни осталась пустая трубка. Он упал прямо на представлении, на публике, как у нас говорят. А в третьем ряду сидела Белла с двухлетней Ниночкой. Белла, представляете, не крикнула и ребёнку зажала рот. «Нельзя на публике», – это у всех цирковых в крови. Зато потом она так кричала, так убивалась! Мы боялись, она руки на себя наложит. После смерти Лёни Белла ушла из цирка и уехала с дочкой в Москву. А Нина с того момента, как папа разбился, от ужаса говорить перестала. Мы переписывались с Беллой, я навещала её иногда проездом. Она немного успокоилась, но как-то потухла, потеряла интерес к жизни. С работой не заладилось, она за какие-то гроши рисовала афиши в кинотеатре. Жила в комнате в рабочем общежитии. Наши жалели Беллу, чтобы как-то поддержать, иногда заказывали ей эскизы новых костюмов. Она бралась, но как-то неохотно, делала в срок, старательно, но без той искры, как раньше.

– А про второе замужество вы что-то можете сказать?

– Не думаю, что она любила нового мужа, брак был если не по расчету, то просто от безысходности. Он был уже лысеющий, с брюшком, ниже неё ростом, хотя одевался элегантно. Вот он её любил точно, чуть ли не с первого взгляда. Ходил за ней, добивался, задаривал подарками её и Нину, средства у него были. В общем, как-то уболтал. Я была один раз у них в гостях. Впечатление благополучной семьи, хороший достаток, муж – добытчик, жена – хозяюшка. Ждут общего ребёнка, готовятся. Белла выглядела вполне довольной. Но счастливой я её бы не назвала. Погасла она, сломалась в тот момент, когда Лёня упал. Все вышло так быстро, Лёню сразу подхватили униформисты и унесли за занавес, но он и до «скорой» не дожил.

Татьяна Александровна не сдержала слёзы, но тут же спохватилась:

– Ой, тушь потечет! А мне сейчас на сцену, – она достала платочек и быстро промокнула влагу.

Марина не стала больше задерживать Цыбину.

– Спасибо за помощь, вот моя визитка, может, ещё что-то вспомните.

***

Вечером Андрей принес новости. Сашенька уже спал. Настя, Лиза и Марина чаевничали на кухне. Розовый кружок света от настенного бра падал на стол, выхватывал отдельные предметы: желтую сахарницу, керамическую кружку Андрея. В полумраке белела хлебница, тарелки и серебристый заварочный чайник с черным иероглифом. Настя сразу же перевела непонятную Марине надпись на боку чайника как «Благодатная жидкость». Лиза тесно прижалась к Насте на уютном диванчике. Андрей неторопливо пил чай и рассказывал.

Фёдор Афанасьевич Ситников, знакомый следователь Марины и Андрея, опознал по Лизиному рисунку парня, который напал на Соню и преследовал Лизу. Это человек Хасана. Парень находится в розыске, как и его хозяин.

– Хасан – известная в криминальных кругах личность. За ним давно охотятся органы, но Хасан – неуловим. Сколько ни устраивали ему засад и ловушек, всегда уходил, не просто уходил, а как растворялся. Даже точного описания внешности его нет. Кто говорит, что он высокий брюнет, кавказского типа, кто представляет Хасана низкорослым мужчиной средних лет славянской внешности.

Марина слушала мужа, раскрыв рот. Настя охала, а Лиза, похоже, дар речи потеряла.

– А я-то думала, тот парень – и есть Хасан. А он – помощник, то есть, их уже двое. И чем же знаменит этот Хасан, его хозяин? Террорист? Имя у него, если не ошибаюсь, арабское, – решила уточнить Настя.

– Нет, – возразила ей Марина, – если это имя – то имя арабское, означает «хороший, красивый». Очень популярное среди мусульман. Но, согласно «Википедии», это ещё и распространенная фамилия: ирландская, арабская и еврейская.

– Ужас! Международный терроризм!?

– Нет, этот Хасан проще. Поставляет живой товар в Турцию и Эмираты.

– Добровольцев поставляет или крадет девушек? – спросила Марина.

– Я не интересовался подробностями.

– Не бойся, Лизонька, у нас тебя никто не тронет. – Марина первая