Еще одна версия - Андрей Хоренович Кежоян

Однажды утром к ней в калитку постучался незнакомец:

— Хозяйка, сниму комнату!

— Не сдаю!

— Хорошо заплачу!

— Ну-ка зайди во двор, — предложила Филатова. Вошел, заметно хромая на правую ногу, хорошо одетый полный мужчина, пожилой, невысокого роста. В руке он держал небольшой чемодан.

— Я один, — сообщил он. — Мне нужна комната.

— Три рубля за сутки, — объявила Филатова.

— Согласен.

Филатова была немного удивлена тем, что незнакомец пожелал жить у нее за такую плату. «Впрочем, — подумала она, — мне-то что? Главное, платил бы аккуратно».

— Хозяйка, вот вам тридцать рублей аванса.

— А сколько времени вы будете жить? — спросила она, уже почтительно.

— Там видно будет, — неопределенно ответил новый постоялец.

Кроткий, как окрестила своего жильца Филатова, был мало похож на обычных курортников, которые целый день пропадали на море. Он все время просиживал во дворе, под деревьями. Ничем не увлекался, книг, газет не читал, больше находился в раздумье. Никто его не навещал, и сам он не старался завести с кем-либо знакомство.

Каждые десять дней он без напоминаний платил за комнату. Это хозяйку устраивало, хотя новый жилец отличался некоторыми странностями. Например, по понедельникам он тщательно перекрашивал изрядно поседевшие темные волосы в рыжий цвет. Этот цвет ему вовсе не шел, но он почему-то упорно закрашивал не только голову, но и усики. Так он прожил полтора месяца.

Однажды рано утром его разбудили сотрудники милиции.

— Ваши документы?

Кроткий долго рылся в карманах костюма, затем в чемодане наконец нашел паспорт.

— Вам придется проследовать вместе с нами. Возьмите с собой вещи, — заявил капитан.

Абрам Иосебашвили (а это был он) понял, что наступила развязка. На следующий день он был самолетом доставлен в Москву.

На первом же допросе Иосебашвили вдруг отказался понимать русский язык. Ему тут же предъявили личное дело, автобиографию, письма на русском языке, написанные его собственной рукой, и заключение графологов об идентичности почерка. «Языковой барьер» рухнул, но на все вопросы Иосебашвили отвечал односложно: не знаю. А однажды, войдя в кабинет следователя, он полез под стол. Симуляция была очевидной, что и подтвердили эксперты Научно-исследовательского института судебной психиатрии имени Сербского.

Три месяца в Московском городском суде шло судебное разбирательство по делу Абрама Иосебашвили. Десятки свидетелей, бывшие коммивояжеры и посредники с различных позиций развенчали своего «кумира и благодетеля», раскрыли метод организации подпольной фирмы дельцов и даже дали практические советы, что нужно сделать в системе снабжения предприятий фондовыми тканями для того, чтобы где-то вновь не завелась кримпленовая моль.

Суд приговорил Абрама Иосебашвили к длительному сроку лишения свободы.

И сейчас, когда участники преступных махинаций получили по заслугам, вновь хочется сказать, что жулики и их пособники не смогли бы длительное время оставаться безнаказанными, если бы соответствующие хозяйственные и контролирующие органы осуществляли надлежащий надзор за правильным расходованием фондов.

Экспрессионизм и импрессионизм в музыке, или по следам преступника

В один из апрельских дней граждане, проживавшие вблизи городской музыкальной школы, были встревожены страшным событием: дворник обнаружил в мусорной яме чемодан с расчлененным туловищем женщины. Еще через два дня стало известно, что в другом районе города нашли хозяйственную сумку, в которой лежала голова с совершенно обезображенным лицом.

Мой рабочий день был на исходе, когда раздался телефонный звонок. Старший инспектор уголовного розыска сообщал:

— Обнаружен рюкзак с частями конечностей. Приезжайте!

После тщательного осмотра места, где был найден рюкзак, мы — группа работников уголовного розыска — отправились в морг, чтобы там всесторонне исследовать находку. Судебно-медицинский эксперт установил, что все части трупа, найденные в разных местах, принадлежали одной и той же женщине примерно 18-23 лет. У погибшей был обнаружен открытый вдавленный перелом лобной кости со множественными повреждениями свода и основания черепа.

Невольно обращала на себя внимание исключительно хорошая сохранность конечностей, хотя со времени первой находки прошло уже больше недели, а погода стояла теплая. Напрашивался вывод, что преступник, по-видимому, хранил части трупа в холодильнике.

Мы отчетливо понимали, что прежде всего требовалось установить, кто убит. Рентгенографическое исследование костей скелета подтвердило вывод наружного судебно-медицинского осмотра о возрасте погибшей. На трупе были обнаружены индивидуальные приметы: родинки на правой щеке около уха и под сгибом левой ноги.

Однако для установления личности покойной этих данных было явно недостаточно. Понятно, что в орбите нашего внимания оказались все мелочи.

Одна из таких мелочей заключалась в том, что ногти на руках и ногах погибшей были выкрашены в малиновый цвет. В этом, естественно, не было ничего особенного. Тысячи женщин красят ногти. Но, как известно, педикюр чаще всего делают у специалистов в банях, парикмахерских и других подобных учреждениях. Поэтому мы решили попытаться разыскать мастера, который сделал педикюр этой женщине.

Вскоре оперативные работники уголовного розыска стали привозить педикюрш. Одна за другой, преодолевая неприятные минуты пребывания в морге, они рассматривали ногти на ногах трупа.

— Это не моя работа, — заявила одна.

— Я так не делаю, — сказала вторая.

— Скорее всего, самостоятельная работа, — предположила третья.

В конечном счете большинство опознававших сошлись на том, что потерпевшая сама сделала себе педикюр. Таким образом, попытка установить личность убитой с помощью этого приема не удалась.

«Визитные карточки» преступника — хозяйственная сумка, рюкзак и чемодан, в которые были сложены части трупа, тоже мало о чем говорили. Эксперты-товароведы определили, что рюкзак и хозяйственная сумка новые. Работникам милиции было дано задание установить, где изготовлены эти предметы, поступали ли они в продажу, и если да, то куда и когда. Оказалось, что такие хозяйственные сумки продавались в апреле в Центральном универмаге, а рюкзаки имелись в широкой продаже во всех спортивных магазинах. Все эти сведения тоже ничего не дали.

На фибровом чемодане был обнаружен след мастичной печати. Возникло предположение, что им пользовались на каком-либо предприятии, где при выносе продукции или документации практикуется опечатание чемодана, но проверка никаких результатов не дала.

Тогда мы занялись изучением тех мест, где были обнаружены части трупа, пытаясь понять, нет ли какой-нибудь закономерности в том, что преступник выбрал именно эти места. Может быть, они чем-то были для него удобны? Мы изготовили карту маршрутов городского транспорта, и стало ясно, что до всех трех мест можно было