Еще одна версия - Андрей Хоренович Кежоян

Банкет прошел весело. В промежутках между тостами обсуждались деловые вопросы.

— Ах, эти фонды, — прикрыв глаза и покачивая головой, сетовала Горшанская. — От некоторых артикулов я бы с удовольствием отказалась. Ведь есть большая экономия ткани...

— Зачем отказываться от фондов? Лучше передай их Илье, — предложил Казис.

— Да... Но я же не имею права...

Воспользовавшись тем, что гости пошли танцевать, Казис шепнул Илье:

— Есть возможность еще добыть дефицит. Хочешь?

— Конечно! Какой может быть разговор?

— Тогда поговори с Эльвирой.

Ханукашвили тут же, в ресторане, договорился с Горшанской встретиться утром в номере Казиса.

Свидание состоялось. Не выясняя, какую именно ткань, в каком количестве и на каких условиях объединение может передать ему, Илья вручил Эльвире Петровне письмо Московской центральной торгово-закупочной базы Главугольурса Министерства угольной промышленности СССР, адресованное Ленинградскому объединению «Первомайская заря», являющемуся фондодержателем ткани. В письме содержалась просьба дать указание предприятиям-изготовителям — Каунасской шелковой фабрике «Кауно-аудиняй» и Каунасскому шелковому комбинату имени Зибертаса — отгрузить на базу Главугольурса фондовых тканей на сумму двести тысяч рублей.

— Столько я не могу передать, — ответила Горшанская, прочитав письмо.

— А сколько?

— Примерно на восемьдесят тысяч рублей с «Кауно-аудиняй» и на пятьдесят тысяч с Каунасского комбината.

— Сколько вам платить?

— А сколько дадите?

— Два с половиной процента от общей стоимости.

Горшанская тут же прикинула сумму — больше трех тысяч рублей.

— Я согласна, — кивнула она и пообещала к вечеру передать Ханукашвили два письма — на фабрику «Кауно-аудиняй» и на комбинат имени Зибертаса. Ханукашвили тотчас же рассчитался с Горшанской, передав ей в присутствии Казиса 3250 рублей. Вся сделка заняла несколько минут.

После ухода Горшанской Ханукашвили спросил Казиса:

— Нельзя ли ткань «Первомайской зари» заменить на артикул 92511? Она не подходит мне по конъюнктуре.

Тот задумался.

— За изменение ассортимента заплачу отдельно.

— Хорошо, — угодливо ответил Казис. — Сделаю.

За это «сделаю» Ханукашвили передал ему сберегательную книжку на предъявителя с вкладом 1500 рублей.

Итак, согласие об изменении ассортимента и отгрузке базе Главугольурса дефицитной ткани за счет фонда объединения «Первомайская заря» было достигнуто. К вечеру Горшанская занесла в номер Юргайтиса и отдала ему для Ильи два обещанных письма, подписанных ею за директора объединения. В тот же вечер Казис встретился с Ханукашвили в ресторане гостиницы «Украина» и передал ему одно письмо — в адрес фабрики «Кауно-аудиняй», а второе, адресованное комбинату, он, как представитель этого комбината, оставил себе.

— Когда приедешь к нам? — спросил он на прощанье.

— Скоро, — неопределенно ответил Ханукашвили.

— Имей в виду, руководство Каунасской базы начинает ко мне придираться. Так что не затягивай.

— Не беспокойся, приеду — все улажу.

3. Операция «Нашлайте»

Начальник отдела реализации фабрики «Кауно-аудиняй» Вилькенис встретил Илью в своем кабинете как старого, доброго друга.

— С чем приехал?

Ханукашвили выложил на стол несколько писем различных швейных фабрик Москвы и Ленинграда с просьбой передать их фонды торгово-закупочным базам ряда министерств.

Вилькенис внимательно прочел каждое письмо.

— Все сделаем, но не сразу, — предупредил он.

— Хорошо. Только начни сегодня же с «Первомайской зари».

Тотчас же было подготовлено в адрес Каунасской базы «Литтекстильторга» письмо: «Ленинградское швейное объединение «Первомайская заря» обратилось к нам с просьбой, чтобы остаток фонда сего года отгрузить Московской центральной торгово-закупочной базе Главугольурса, всего на сумму сто тысяч рублей. Поскольку мы с объединением «Первомайская заря» имеем прямые договорные отношения и нас связывает долголетняя взаимная помощь, просим вас его просьбу выполнить. Фабрика, со своей стороны, готова просьбу объединения выполнить с последующим изменением ассортимента».

Ханукашвили прочитал письмо.

— А почему на сто тысяч рублей, ведь объединение уступает лишь восемьдесят тысяч?

— Ты что, недоволен?

— Да нет! Наоборот!

Из кабинета Вилькениса Илья позвонил Юргайтису на комбинат.

— Привет, старина! Готовь письмо на базу. Сейчас заеду.

Когда Илья положил трубку, Вилькенис спросил:

— Когда увидимся?

Илья понял намек:

— Как получу согласие базы, заеду и рассчитаюсь...

— Пока ты ехал, я успел все подготовить, — встретил гостя улыбкой Казис. — «Нашлайте» получил? — и вопросительно посмотрел ему в глаза.

— Да. Вот остальные пять тысяч рублей, — ответил Ханукашвили, передавая сберегательную книжку на предъявителя.

С письмом от Казиса он поехал на Каунасскую базу «Литтекстильторга». Управляющего базой Павла Петровича Тимченко на месте не оказалось. Тогда, не теряя времени, Ханукашвили зашел к его заместителю, Николаю Ивановичу Денисову. Тимченко часто болел, и все вопросы практически решал за него Николай Иванович.

Денисов работал с Ханукашвили уже давно и по его письмам отправил сторонним организациям сотни тысяч метров «нашлайте». Эта ткань пользовалась большим спросом на предприятиях легкой промышленности, каждый ее метр был расписан по фабрикам, и недопоставка дефицитной ткани фондовым получателям ставила под угрозу производственные планы. За это выплачивались штрафные санкции в крупных размерах. Конечно, не из кармана Денисова. За три года база «Литтекстильторга» добровольно, без обращения в арбитраж выплатила в виде штрафов 184 тысячи рублей. А Денисов и Тимченко на «законных» основаниях меняли ассортимент ткани и адреса получателей.

Денисов встретил Ханукашвили тепло и, как всегда, перед тем как начать с ним деловой разговор, выпроводил из кабинета всех «посторонних».

— Николай Иванович, нужно ваше согласие, — начал Илья.

— Смотря с чем пришел... — Денисов взял гостя за плечи и усадил в кресло.

Ханукашвили положил на стол письма комбината имени Зибертаса и фабрики «Кауно-аудиняй», а также копии писем объединения «Первомайская заря» и Московской торгово-закупочной базы Главугольурса, которая просила отгрузить ткани в ее адрес. Наметанным взглядом Денисов сразу увидел, что письма, несмотря на то что они оформлены по всем правилам, не имеют юридической силы, потому что на них нет визы контрольно-регулирующих органов. Денисов знал, что без этой визы он не имеет права изменять ассортимент и адресатов фондовых тканей. Однако ревизорская служба смотрела на отсутствие этой важной визы сквозь пальцы. И он дал свое согласие. Правда, перед этим все же позвонил домой управляющему базой:

— Павел Петрович, приехал Ханукашвили за фондами. Письма есть. Надо бы удовлетворить его просьбу.

— Хорошо, — ответил Тимченко, — только пусть он заглянет ко мне домой.

Денисов вышел из кабинета, чтобы отдать печатать на машинке распоряжение об изменении ассортимента и отгрузке фондовой ткани базе Главугольурса. Ханукашвили тут же положил на стол тысячу рублей и прикрыл газетой. Вернувшись, Денисов приоткрыл