Обманщики - Джон Мастерс

На земле ряд черепов и бедренных костей стал длиннее. Пришлось начать второй ряд, третий. Некоторые кости были старше первых, которые они обнаружили, настолько старыми, что были испещрены небольшими отверстиями органического разложения. Некоторые из них были настолько свежими, что личиночная плоть все еще прилипала к ним, а на их шеях отчетливо виднелся след душителя. Все они были изуродованы. Там, где сохранилась плоть, через грудь и живот проступали огромные продырявленные отверстия. Каждый крупный сустав был сломан сам по себе. Большие люди, настолько разбитые и сложенные, занимали не больше места, чем ребенок; дети, разбитые, превращались в маленькие квадратные свертки. Не было ни одной узнаваемой женщины. Сильный сладкий запах смерти наполнил рощу. Землекопы копали, закидывая концы тюрбанов себе на рот, и часто плевали. Мэри наблюдала за происходящим с напряженными губами и голубыми глазами, горящими в свете лампы.

Когда наступил второй рассвет, лицо Чандры Сена было серым, как свет, а его холодная рука лежала на руке Уильяма. «Мне очень жаль. Вы были правы».

Уильям считал. Там было шестьдесят восемь тел — точнее, шестьдесят восемь черепов. Никто теперь не мог сказать, сколько тел могло быть. Некоторые из них пролежали здесь годы, не поддающиеся исчислению, возможно, два столетия. Новейший пробыл на земле не более недели. Тела сикхского фермера и его сына не были найдены.

Сила иссякла из ног Уильяма. Шер Дил помог ему сесть на лошадь. «Чандра Сен, пусть твои люди отдохнут», — слабо сказал он, «а затем снова похороните все это. Заставьте индуистские и мусульманские молитвы произноситься над могилой. Я пошлю обратно священника из Кахари, когда буду проходить, и маулви из Мадхьи».

Опустив голову на грудь, он позволил лошади идти по дороге своим шагом. Майлз прошел мимо, но он ничего не сказал. Он не чувствовал палящего солнца, не слышал малиновку на дереве и не видел оленя-читала, выгибающегося поперек тропы впереди. Он не замечал ни путешественников на дороге, которые смотрели на него, ни людей в полях, и не знал, что его жена была рядом с ним. Он вспомнил о ней; она пыталась подбодрить его вчера, когда на траве лежало всего несколько скелетов. Но это — это было чудовищно. Он поверил ей тогда, поверил в себя. Но вся теплота угасла, когда кирки замахнулись.

В миле от Мадхьи она нежно коснулась его руки. Он вздрогнул в седле и повернулся к ней. Глаза у нее были полны.

«Уильям».

«Ой! Ты… Я закончил. В позоре». Он не спал две ночи, и дорога качнулась перед ним, как маятник. «Я думал, что знаю всех, всё. Я мог бы сказать, я иметь сказал, что ни один вор не может передвигаться по моему району без моего ведома. Три года я сидел здесь и думал, что каким бы дураком я ни был в книгах, я знаю своих людей и забочусь о них. Между тем шестьдесят восемь из них были убиты всего в дне пути от моей штаб-квартиры».

Она крепко держала его за руку, и лошади толкались вместе. «Это не твоя вина. Это не так! Большинство этих бедняков были убиты много лет назад. Никто не может вас винить».

Он покачал головой, стряхивая с себя оправдание. «Да. Но банда из шести человек — возможно, семи — совершала массовые убийства за три года моего пребывания здесь, и я ничего не знал! Я совершил много ошибок, и я могу признать их и себя только потому, что я думал, что знаю, как живут, переезжают и умирают простые люди здесь. Я подумал, что смогу им помочь».

Он больше не разговаривал, пока они не добрались до бунгало. Молча спешившись, он отдал поводья жениху и резко рассмеялся в тревожное лицо Шер Диля. «Шестьдесят восемь, Шер Дил! Ты считал?» Раздался горький смех позади него по центральному проходу бунгало.

Мэри побежала за ним. «Уильям, ты не ляжешь? Давайте поговорим об этом позже, когда вы немного поспите».

«Сначала мне нужно кое-что сделать».

В своем кабинете в задней части бунгало он потянулся за листом толстого пергамента, нашел перо и с третьей попытки окунул его в чернила. Она наблюдала, как дрожь в его руке медленно угасала. Его запястье и сильные пальцы стали жесткими. Черные буквы медленно маршировали по бумаге:

Кому: Агенту генерал-губернатора

Территории Каймур и Махадео.

От: Коллекционер округа Мадхья.

Сэр, я с большим сожалением сообщаю, что у меня есть этот день …

Он поднял голову. «Твоему отцу это понравится. После того, что сказал ему Джордж Энджелсмит, он будет ожидать услышать, что женщина в Кахари стала сати, но это еще лучше. Это как раз то, чего он всегда от меня ждал, не так ли?» Он снова наклонился над бумагой. Она не ответила, а села на другой стул, и ее слезы упали ей на колени.

Глава седьмая

«Улыбнись мне, пожалуйста, Уильям», — сказала она ранним утром две недели спустя. «Ты не знаешь, как хорошо ты выглядишь, когда улыбаешься. Джордж приедет только во второй половине дня, и даже когда он приедет, беспокоиться не о чем. Ты такой серьезный старик».

«Я, конечно, старый по сравнению с тобой».

«Ерунда. Иногда мне кажется, что я старый! Я думаю, что многие жены так делают». В порыве слов она попыталась скрыть свое огорчение от прикосновения к одному из его многочисленных сырых пятен. Они стояли бок о бок на веранде бунгало, глядя на сад. Джордж Энджелсмит приехал из Сагтали с каким-то сообщением от мистера Уилсона. Уильям не знал, в чем заключалось послание, но мог догадаться, и сегодня ему было нелегко улыбнуться, даже Мэри.

Она сказала: «Я тоже боюсь его приезда, правда, знаешь, потому что тогда мы не будем одни. Мне это нравится. Джордж, кажется, носит с собой целую станцию — все соперничества, отношения и привычки».

Уильям кивнул, и на его губах появилась улыбка. Она была слишком молода, чтобы помнить свои первые три года в Индии. Она родилась в маленьком местечке в Бенгалии и в возрасте трех лет уехала домой со своей больной матерью. Ее мать умерла в Англии. Год назад Мэри снова приехала сюда, чтобы присоединиться к отцу, поэтому все, что она знала об Индии, — это Сагтали. Сагтали был «станцией» — местом, где, помимо индийской общины, но отдельно от нее, выросли казарменные расквартирования для армии, а также бунгало и офисы штаб-квартиры гражданской