Искатель, 2004 №12 - Керен Певзнер

Выйдя из отеля «На золотом кресте», я пошла по улице, машинально бормоча: «На золотом кресте висели царь, царевич, король, королевич…» Ноги сами принесли меня в казино. Оно было закрыто, на асфальте чернело огромное угольное пятно. Останки машины уже убрали. Немногочисленные зеваки обменивались мнениями. У входа в казино стоял полицейский.

Поняв, что внутрь меня никто не пустит, я решила обойти здание по периметру и вошла в близлежащий пассаж. В нем нашли приют парикмахерская, театр теней и музей со странной экспозицией — музей пыток. Во дворике перед входом на узкий пьедестал была водружена чугунная голова с веревкой, обмотанной вокруг шеи. Лицо искажала мучительная гримаса. Голова служила рекламой музею.

Около входа сидел пожилой человек и читал газету. Я подошла поближе.

— Добрый день, пан! — поздоровалась я.

Он свернул газету и улыбнулся:

— Прошу вас, пани, семьдесят пять крон, и вы увидите самый богатый пыточный арсенал, которым не располагала даже сама святейшая инквизиция. У нас есть даже «нюрнбергская дева» в натуральную величину.

Старичок был столь забавен, что я решила немного с ним поболтать, авось узнаю что-нибудь полезное.

— А что это такое? — спросила я.

— Зайдете — сами увидите, пани…

— Валерия.

— Пани Валерия, — кивнул он. — «Нюрнбергская дева» — это такой саркофаг с шипами внутри. Но, упаси боже, никаких жизненно важных органов шипы не задевали. Так, пустить кровь, чтобы получить признание. Много чего у меня есть: «трон ведьм», «скрипка бесчестья», «дочь дворника», — заходите, не пожалеете.

— Безмерно вам благодарна, уважаемый пан, но я ищу не инструменты воздействия на супруга, а всего лишь запасной вход в казино, — я решила не кривить душой перед человеком, в непосредственной близости от которого находится такое разнообразие пыточных инструментов. Поможет — хорошо, а не поможет, тут огнем и мечом не добьешься.

— Понятно, — кивнул он. — Пока что муж меру знает, проигрывает помаленьку, но вас это уже беспокоит, пани. А когда начнет из дома последнее тащить, вот тогда вы ко мне придете за испанским сапогом, или гарротой, умоляя продать. А у меня экспонаты уникальные, частенько в единственном экземпляре, как, например, мужской пояс верности.

— Нет, мне не нужно, спасибо, мне бы в казино заглянуть.

— Ну да, конечно, — он пожевал губами. — Сначала я вас пущу, а потом вы взорвете этого еврея. Вы антисемитка?

— Нет, что вы! — замахала я руками, но говорить, что я из Израиля, не стала. — Просто у меня ощущение, что, несмотря на то, что казино закрыто после теракта, мой муж до сих пор там.

Старичок, кряхтя, поднялся со стула и сунул газету в карман.

— Но вы обязаны купить билет. В конце концов, должно же быть у вас какое-то оправдание, на случай если вас поймают. А в том, что вас, пани Валерия, поймает охрана казино, я ничуть не сомневаюсь. Скажете им, что зашли в туалет и вышли в другую дверь. У моего музея с казино общий служебный туалет — не для посетителей. Идите за мной!

Обрадовавшись, что все так удачно сложилось, я сунула ему бумажку в сто крон, получила билетик и сдачу и вошла в сумрачную комнату, заставленную приборами из триллера «Сумасшедший дантист». Я старалась не смотреть по сторонам, но старик подумал, что должен отработать те 75 крон, что я ему вручила, поэтому бубнил рядом со мной:

— Обратите внимание на эту «маску богохульника», какая причудливая у нее форма. Ее надевали ослушнику на целый день, и понятно, за какие прегрешения. А рядом — «флейта-шумелка». Ею защемляли в тиски шею и кисти рук хулиганов, сквернословов, а также фальшиво играющих музыкантов.

Мне очень хотелось нахлобучить на старичка упомянутую «маску богохульника», но я молчала. Наконец он привел меня к туалету, вошел и показал на дверь напротив.

— Вот теперь стойте и ждите. С этой стороны она не открывается. Как только из казино кто-то захочет в туалет, спрячьтесь, а когда он зайдет в кабинку — выходите и идите себе. Понятно?

— Спасибо, вы оказали мне неоценимую услугу, пан…

— Добиаш. Почему же неоценимую? — усмехнулся он. — Вы заплатили семьдесят пять крон.

Он вышел и тихонько закрыл за собой дверь. А я осталась в засаде.

Ждать пришлось недолго. За дверью послышались шаги, звук отпираемой двери, я быстренько юркнула в кабинку и затаилась. В соседнюю кабинку прошел человек. Осторожно приоткрыв дверь, я поглядела по сторонам — в двери торчал ключ.

На цыпочках выйдя из кабинки, я потянула дверь на себя, она приоткрылась, и я вошла в длинный безлюдный коридор. Не думая о том, что буду говорить, если меня поймают, я шла вперед, как сомнамбула, пока не остановилась возле занавеса из плотной черной ткани.

Отодвинув ее, я облегченно вздохнула: в зале без окон стоял глубокий полумрак, и я подумала, что мне легче будет спрятаться. В центре за большим столом сидели люди и говорили на иврите. Говорили они громко — по-другому на иврите не разговаривают. В воздухе висел сизый дым, в котором фигуры людей выглядели расплывчатыми. Бочком-бочком я прошлась по стеночке и спряталась под длинный стол для игры в блэкджека. И правильно сделала — посетитель туалета вышел сразу же за мной в зал.

Под столом слышно было хуже. Присутствующие спорили:

— Я знаю, кто это сделал, — банда Альперовича!

— Откуда им? Мы их отслеживаем — никто из клана не вылетал в Прагу. У меня сестра жены в МВД работает, я все из первых рук узнаю.

— Может, под чужой фамилией? Как узнать?

— По Праге столько израильтян гуляет, поди разыщи их.

— Боже, какой ущерб! Какие предстоят расходы! Чтобы остаться здесь, придется подмазать всю налоговую верхушку Праги!

— Отправить останки в Израиль, заплатить жене пенсию. А из чьего кармана? Кто денег даст, если казино не работает, и куда прибыль делась — никто не знает?

— И Маркс так не вовремя умер.

Услышав знакомую фамилию, я насторожилась.

— Он же был нашим адвокатом. И куда делись все документы? Тебе башку следовало оторвать, как Голему, с которым Маркс носился, словно со свитком на празднике Дарования Торы.

И тут я узнала голос:

— При чем тут я? Я подключился уже после того, как Иосиф скончался, причем скоропостижно и своей смертью. Скажите спасибо, что у меня с Карни с детства были хорошие отношения — мы же из одного барачного поселка.

— И ты все равно ничего не узнал! Ты только кормишь нас байками о Големе и просишь подождать. Сколько можно ждать, Ашер? Ты не видишь — конкуренты обнаглели. Как