Современный зарубежный детектив-9. Компиляция. Книги 1-20 - Роберт Уилсон

– Ты так и не назвал мне свое имя. А ведь это было частью уговора. Я расскажу тебе всю свою сексуальную историю, а ты назовешь мне свое имя.

– Может, на этом этапе нам не стоит называть друг другу наши имена…

– Мы могли бы их придумать, – сказала Эбигейл.

– Конечно. Например, я придумаю тебе имя, а ты придумаешь мне? – Он постучал пальцем по сигарете, и пепел упал на террасу. Кстати, разрешено ли вообще курить в этом винограднике?

– Хорошо. Давай ты первый.

– Хм… я буду звать тебя Мадлен.

Эбигейл на мгновение задумалась.

– Думаю, я смогу с этим жить… Почему Мадлен?

– Не знаю. Просто пришло в голову, что оно тебе подходит. Для краткости я буду звать тебя Мэдди. А как зовут меня?

– Скотти, – сказала Эбигейл.

– Скотти? Почему Скотти? Звучит как собачья кличка.

– Это отсылка к фильму. Если я Мадлен, то ты – Скотти.

Мужчина задумчиво поджал губы, а затем сказал:

– «Головокружение»[806].

Эбигейл улыбнулась.

– Да.

– Если я правильно помню, эти отношения закончились не очень хорошо.

– Слушай, Скотти, ты первым начал, когда назвал меня Мадлен, так что не возлагай вину на меня.

– Ты слишком молода, чтобы знать о таких фильмах, как «Головокружение».

Эбигейл глубоко затянулась сигаретой, в горле защипало, и она сняла с языка крупинку табака.

– Отец дал мне образование в области кино, а мать – в области литературы. Я была единственным ребенком в семье, так что тоже в некотором роде их проект.

– Что ты намерена делать со всеми этими талантами, когда выйдешь замуж?

– О, давай не будем сейчас об этом!

– Потому, что это скучная тема, или потому, что ты не будешь работать после свадьбы?

– Почему ты так говоришь?

Скотти вытянул руку над головой и повертел запястьем.

– Потому что твой жених богат.

– Его богатство никак не связано с тем, буду я продолжать работать или нет. И нет, это не причина, почему я выхожу за него замуж, но в числе прочего это то, что меня в нем привлекает. Я не буду лгать: было бы очень здорово никогда больше не думать о деньгах, потому что, если честно, это все, о чем говорили мои родители до того, как расстались, и я боюсь, что это отравило им жизнь. Тебя как-то слишком напрягает, что я выхожу замуж не за того парня…

Во время этой короткой тирады в голове Эбигейл звучала другая внутренняя речь, в которой она убеждала себя, что разговаривает надменно и оборонительно. Она посмотрела на сигарету в своей руке и, поняв, что от нее только кружится голова, бросила ее в огонь.

– Согласен, – сказал Скотти. – Меня это слишком напрягает, потому что я ревную. Но ты меня убедила. Похоже, он действительно отличный кандидат. Просто, зная тебя всего два часа, я считаю, что ты удивительный человек и не должна недооценивать себя ради кого-то менее удивительного. В конце концов, тебе с ним жить всю оставшуюся жизнь.

Эта фраза – «всю оставшуюся жизнь» – крутилась в голове Эбигейл в течение всех выходных; ниточка тревоги по поводу того, что чрезмерная опека Брюса и его неумирающая любовь к ней со временем сотрутся.

Ее собеседник встал.

– И на этом последнем бестактном комментарии, думаю, мне лучше уйти, пока еще не поздно. – Он бросил сигарету на террасу и раздавил ее ногой. Эбигейл думала, что Скотти оставит ее там, но он поднял ее и положил в карман джинсов.

Эбигейл тоже встала.

– Он был лишь чуть-чуть бестактным.

– Если я выпью еще один бокал вина, то начну умолять тебя не выходить за него замуж и сбежать со мной.

Эбигейл усмехнулась.

– Беда не приходит одна… Кстати, твой свитер.

Она стащила свитер – ткань слегка потрескивала от статического электричества – и вернула ему. Скотти протянул ей руку, как будто для рукопожатия, и сказал:

– Мадлен, было приятно познакомиться.

Она пожала ему руку, и их взгляды встретились. Часть ее отступила на два шага назад и наблюдала за этим незнакомцем и собой в круге света от костра. Казалось, Эбигейл наблюдала за последним спонтанным романтическим моментом своей жизни. У нее перехватило дыхание, и на какой-то ужасный миг она подумала, что расплачется.

– Не хочешь обнять меня? – спросила Эбигейл, и он притянул ее к себе. И поскольку ей было холодно, она позволила объятиям продлиться слишком долго. От Скотти пахло табаком, но запах не был противным.

«Не делай этого. Не целуй этого мужчину», – подумала Эбигейл.

Они отстранились друг от друга, и он сказал:

– Ты веришь в маленькие карманы времени и пространства, которые существуют вне остальной нашей жизни? Вдруг это один из них и все, что происходит прямо сейчас, не считается? Это просто забудется, это будет наш маленький секрет, только между нами.

В голове Эбигейл промелькнула фраза «последняя интрижка». Рейчел произнесла эти слова ранее тем вечером, сразу после того, как Эбигейл впервые заметила напротив барной стойки в ресторане мужчину во фланелевой рубашке. Заметив ее взгляд, подруга тогда спросила:

– Последняя интрижка?

– Не поняла? – сказала Эбигейл.

– Ну так делают – последняя интрижка перед свадьбой…

– В смысле? Кто так делает?

– Не знаю, Эбигейл… Не злись на меня. Я просто пошутила.

Не делай этого, ты пожалеешь.

Эти слова продолжали крутиться у нее в голове, когда она вновь шагнула в объятия незнакомца и поцеловала его, говоря себе, что ничего большего между ними не будет. Что, прежде чем выйти замуж, ей позволен поцелуй, один пьяный поцелуй.

Но поцелуй был слишком хорош, и Эбигейл сказала себе, что, возможно, это был маленький временной кармашек. Кармашек без имен и без последствий. Мир закружился, а Скотти так классно целовался, и когда его рука коснулась шеи Эбигейл, по ее телу пробежала дрожь.

Позже, несколько часов спустя, когда она лежала, бодрствующая и трезвая, на огромной кровати в его комнате, ей в голову пришла еще одна фраза. «Читатель, – подумала она, – я переспала с ним»[807].

Глава 6

– Яхочу услышать все про ваш ужин, – сказал Брюс после того, как они обнялись и поцеловались и она села напротив него в мексиканском ресторане в центре города.

– Боже, тот ужин… – сказала она. – Он был восхитителен.

– Расскажи мне о нем.

Эбигейл нервничала: что будет, когда она впервые увидит Брюса после поездки в Калифорнию? И вот теперь она была так несказанно рада, что говорит с ним, что он не разглядел написанную на ее лице неверность, что подробности того ужина полностью вылетели у нее из головы.