Путешествия майора Пронина - Арсений Александрович Замостьянов

А вечером Пронин заявился к сестрицам… Арзу и Сурия по очереди вслух читали Гоголя – страшные рассказы про чертей из «Вечеров на хуторе близ Диканьки».

– Девицы-красавицы, а хотите увидеть настоящий шаббази?

Сурия и слова такого не знала, а Арзу сразу отреагировала:

– Кукольный спектакль?

– Между прочим, древнейшая традиция в нашей стране. Со времён Сасанидов, задолго до ислама… И не истребить её ни векам, ни штыкам… Сегодня на базаре устраивают уникальное представление – о богатырях Кочале и Мобараке. Меня приглашал сам министр культуры шахского правительства. Хочет ответить на наш балет древними куклами! Такие спектакли традиционно устраивают на больших свадьбах и в базарные дни. Сегодня, кажется, как раз базарный день… Пойдёте?

– Я с удовольствием, – ответила Сурия, никогда не бывавшая на таком представлении. Арзу смутно помнила, что отец когда-то водил её на такой народный спектакль, и он ей показался скучноватым. Но отказываться не стала.

Посольский «Мерседес» с ветерком доставил их на базарную площадь. Там уже возвышалась над толпой расшитая золотом ширма. И взрослые, и дети – тысячи людей ожидали представления.

Один из артистов, скрывавшийся под маской какого-то чудовища, ударил в струны – и спектакль начался. Там участвовали и марионетки, и актёры в замысловатых масках. Общались они без слов – с помощью свистков, почти по азбуке Морзе. Правда, реплики в этом представлении большой роли не играли. И так было ясно, что два богатыря мерились силой и славой. А по крикам толпы главный кукольник, прятавшийся в специальной палатке, решал, кто сильнее – Мобарак или Кочал. Они сражались с чудовищами – их, ко всеобщему ликованию, пинками выгоняли за пределы сцены.

– Вы за кого, за Кочала? – спросил Пронин Сурию.

– Конечно! Посмотрите, как он расправился с великаном-людоедом!

– Но и Мобарак не промах. Насадил на одну пику троих воинов. И на вид он как-то помощнее.

– Я за Мобарака, – строго сказала Арзу. – Он высокий и толстый. Смешнее смотрится в драке.

Сестры принялись спорить – но не всерьез, а понарошку. На обратном пути, в машине, они рассуждали уже без улыбок.

– Неужели наш народ так наивен? Вы видели, взрослые люди переживали эту площадную драму без всякой иронии! – рассуждала Арзу. – Это же просто дикость. В Швейцарии такого и представить невозможно.

– Ну, ваша Швецария вовсе не идеал. Знаете, сколько подлости скрывается под респектабельными костюмами этих банкиров? Уж лучше иранское простодушие. Не так ли, Сурия.

– Я об этом не задумывалась. Но представление мне понравилось. Что-то в этом есть исконное. Ведь если бы такие сюжеты ничего не стоили, вряд ли они продержались бы столько веков?

– Браво! – сказал Пронин, а Арзу, презрительно посмотрев на младшую сестру, демонстративно отвернулась.

Смерть по-американски

Пронин полюбил ужинать у Балабанова, зачастил к старику.

– Знаете, хочется простой русской еды, как в детстве.

– Гречневую кашу будете?

– Конечно.

Иван Николаевич хотел помочь ему со стряпнёй, но старик бодро убежал на кухоньку, махнув рукой в сторону Пронина:

– А вы сидите и ожидайте. Вы мой гость. Моя Аннет сегодня где-то летает, но я и сам отлично справляюсь с кулинарными проблемами.

Скоро Балабанов появился в гостиной с двумя массивными плошками, до краев полными ароматной и разваристой гречневой кашей со сливочным маслом.

Пронин, уписывая её за обе щеки, сказал:

– Люблю нашенскую пищу, наверное, любой человек с детства привыкает к своему, исконному. Привычка – вторая натура. Чёрный хлеб, картошка, щи, да гречневая каша. Радость наша!

– Из того, что вы перечислили, исконно наш только ржаной хлеб. Капусту, без которой невозможно представить щи, нам подарили греки. Картошка прибыла из Америки – и наши крестьяне долго побаивались этого «земляного яблока». Считалось, что из него могут появиться змеи и прочая нечистая сила.

– Так это когда было!

– Не так уж давно. К примеру, лет сто назад, при императоре Николае Первом… Считается, что картофель стал культивировать в России Пётр Великий, но это легенда. Он привез из Голландии топинамбур. Земляную грушу.

– Да, видал я этот плод, – вставил Пронин. Не всё же слушал лекцию профессора!

– А картошку при Екатерине из Пруссии завез Сиверс. Был такой новгородский губернатор, очень энергичный человек. Он видел, что немцам именно картошка помогла преодолеть голод в неурожайные годы… Но наши крестьяне её не принимали. Только при Николае I, буквально на штыках, удалось кардинально решить этот вопрос. Это насчёт картошки. А вот гречку мы получили из Персии, в XVII веке. Тогда эту кашу в России едали только первостатейные богачи. Дороги было везти… Потом в некоторых районах Российской империи она стала крестьянской пищей. Появились русские традиции есть её с молоком, поджаривать с грибами…

– Это точно. Всё перемешано в нашем мире. Всё спаяно и прорастает одно из другого. Диалектика!

– Агитируете?

– Я – вас, а вы – меня. Получается, между прочим, очень вкусно!

Эти слова Пронина касались каши, но в неменьшей степени – и их задушевных разговоров.

– А как вам моя красная икра? – Пронин недавно презентовал старику несколько банок.

– Уже съели. Тоже память о детстве, о родных краях… В мои студенческие годы она считалась лучшей закуской. Истинно русская икра – и не дорогая. На чёрную-то студенческих стипендий и подработок не хватало…А здесь, в Иране, чёрной полным-полно. Правда, в последние годы стоит она уж не столь демократично. Война…

Старик Балабанов ухитрился установить добрые отношения не только с разными придворными партиями, но и с американскими гостями, которые пытались контролировать некоторые важные участки Трансиранской железной дороги, которой так гордилось семейство Пехлеви. Среди американских офицеров оказался страстный любитель антиквариата – майор Линдон Скоулз. Сын детройтского миллионера, он приехал в Иран с приличной суммой в кармане и намеревался сделать ряд выгодных покупок. Кто лучше всех знает об иранских редкостях? Скоулзу сразу порекомендовали русского чудака-профессора. Американец стал частым гостем в его доме. Он неизменно приносил с собой бутылку отменного виски и целую сумку копчёной колбасы. Всё это было редкостью в Иране… Правда, Балабанов не любил виски – и всякий раз выпивал не больше глотка. Так у него накопился целый секретер слегка початых бутылок кукурузного бурбона.

В тот день Скоулз неожиданно заявился к профессору, застав у него счастливого и сытого Пронина.

– Какой замечательный сюрприз! Один день – и два дорогих друга у меня в гостях! Два союзника. Разрешите вам представить, Иван Николаевич. Господин Скоулз, майор американской армии. Но воинское звание в данном случае не главное. Перед вами просвещённый человек, древностями интересуется. Искренне рекомендую.

– Иван Пронин, торговый представитель Совнаркома в Тегеране, – Пронин с улыбкой протянул руку американцу. Тот улыбнулся ещё шире, обнажив крупные белые зубы. Сухопарый блондин, очкарик, он казался слишком хрупким для строевого военного. Интендант? Или разведчик?

– Вы легко найдёте общий язык на немецком. История любит парадоксы: это язык врага, но вы оба владеете им отменно, – сказал Балабанов.

И Скоулз действительно бойко заговорил по-немецки, иногда добавляя в свою речь английские словечки и американские интонации:

– А я давно хотел с вами познакомиться. Именно с вами, – сказал Скоулз. – Ведь это вы тот самый Пронин, который спас шаха во время танца этих, с бородами…

– Дервишей, – подсказал Балабанов.

Они расселись в балабановской гостиной, в старых, но чертовски удобных креслах, среди подушек.

– Вот именно. Вы просто герой. Признаюсь, среди наших торговых представителей таких парней не хватает! Одни маменькины сынки… Вы спортсмен? Вообще как у вас в Союзе обстоят дела со спортом? На Олимпийских играх я что-то не видел вашей команды!

– Нас туда не пускают. Думаю, после войны Олимпийский комитет исправит эту маленькую ошибку. Зато у нас проводятся рабочие спартакиады. А спортом в Советском Союза занимаются почти все молодые люди. Причём они увлекаются буквально всеми спортивными дисциплинами – фехтуют, как мушкетеры, занимаются греблей не хуже оксфордских студентов. Штанга, плавание, борьба – у нас работают десятки секций, есть сильные спортивные клубы. А знали бы вы, как любят в СССР футбол!

– Соккер?

– Да, британский футбол, не американский, – улыбнулся Пронин.

– По-моему, это скучное зрелище. А баскетбол?

– У нас любят и его.

– Вот это отлично! Вот за это надо выпить нашего бурбона.