Современный российский детектив - Анна Майская

просидел, по политической статье. Все выглядело как безобидный треп. И вдруг это убийство. Мне случившееся сначала казалось нелепостью, а когда мы биографию Гончарова копнули, совсем чуть-чуть, самый вершочек, – там вдруг такое открылось!

– Ну какое там открылось? – со вздохом спросил Касаткин.

– Там нет ни одного слова правды – в его биографии! Ни од-но-го! Миф, легенда, как хотите называйте, но нет никого, кто мог бы подтвердить его рассказы о себе.

– А тебе его биография нужна?

– Очень! Вокруг нашей программы происходят события, которым нет объяснения. Это как в случае с НЛО – видеть видят, а что к чему – загадка.

– Хочешь, поговорим откровенно?

– А до этого мы говорили не откровенно?

– Женя, прекрати! – поморщился Касаткин. – Ты прекрасно понял, о чем я говорю.

Он сдвинул стопку папок в сторону, и теперь между нами ничего не было – лицом к лицу, так сказать.

– Бывают истории, которые чем быстрее закончатся, тем лучше. И о них лучше поскорее забыть.

Касаткин говорил с уверенностью человека, который выносил в себе эту мысль и она стала для него родной.

– Этим делом занимается прокуратура. Ничего они не найдут, конечно.

Я возмущенно воззрился на Касаткина, но тот спокойно подтвердил:

– Да, да, Женя, ничего они не раскопают. Об эффективности нашей правоохранительной системы можно было рассказывать сказки раньше, когда информация дозировалась, а как газетчикам позволили писать правду, тут-то и открылось, что наши доблестные защитники порядка могут только бытовые преступления раскрывать, когда человека убивают в пьяной ссоре и убийца даже не пытается скрыться с места преступления, а ложится в соседней комнате и засыпает, мертвецки пьяный.

Зазвонил телефон, но Касаткин только приподнял и тут же снова опустил трубку на рычаг.

– А мы имеем не заурядную бытовуху, Женя, а заказное убийство. Процент раскрываемости, по статистике, нулевой. Пройдет немного времени, дело положат под сукно, и все забудется. Гончарова этого, конечно, жалко, но его ведь уже не вернешь.

– Вам, значит, удобнее, чтобы вот так – под сукно?

– Да, – ответил Касаткин, глядя мне в глаза ясным взором уверенного в собственной правоте человека. – Жизнь продолжается, в этой жизни много забот и проблем, и если хотя бы одной проблемой становится меньше – это какое-никакое, а все таки облегчение.

Он думал, что все в этой истории уже позади и о ней надо забыть как можно скорее. Но мне все представлялось иначе.

– У меня стопроцентная уверенность в том, что Гончарова убили боголюбовские люди, – сказал я. – Но после смерти Боголюбова история не закрыта.

Касаткин посмотрел на меня с нескрываемым интересом.

– История не закрыта, – повторил я. – И если ее положить под сукно, как вы говорите, как бы не пришлось вскорости снова из-под сукна извлекать по какой-нибудь печальной причине.

– У нас действительно пошел откровенный разговор, – оценил Касаткин. – Что ж, очень хорошо.

Он поднялся из-за стола и отошел к окну. Стоял, вглядываясь в бегущие по небу облака, думал. Наверное, прикидывал, как бы половчее подступиться к интересующей его теме.

– Я слышал, ты встречаешься с этими ребятами.

– С какими ребятами? – не понял я.

– Из «Стар ТВ».

Я, конечно, и не скрывал этих контактов, но все-таки осведомленность Касаткина меня удивила.

– Случалось, – подтвердил я.

– И именно поэтому ты утверждаешь, что история еще не закончена?

Касаткин не обернулся, но по его интонации я догадался, что для него очень важен мой ответ на этот вопрос.

– И поэтому тоже, – сказал я.

– Ты связан со всем этим?

– С чем?

– С тем, что происходит.

С убийством Гончарова, понял я. С убийством Боголюбова. Со странным происшествием на Ленинградском проспекте.

– Связан, – сказал я, и Касаткин резко обернулся. – Связан как человек, который помимо своей воли вовлечен в какую-то нехорошую круговерть. Я не понимаю, что вокруг меня происходит, но ведь происходит же! Я как будто нахожусь в коробке, которую кто-то огромный, но мне неведомый, периодически встряхивает, меняя положение вещей вокруг меня. А я не хочу быть человечком из коробки, мне надо знать, что происходит.

– Зачем?

– Чтобы уцелеть. Знать – это предвидеть.

Касаткин долго смотрел на меня. Оценивал, насколько я искренен.

– Я тебе верю, – кивнул наконец.

Вернулся к столу, но не сел в кресло, остался стоять, возвышаясь надо мной.

– И все-таки – что у тебя с этими ребятами из «Стар ТВ»?

– Они ищут дружбы, Николай Вадимович.

– С тобой?

– Со мной, а через меня и с вами. Предчувствуют скорые сложности для себя и пытаются сыграть на опережение.

– Что предлагают?

– Место в прайм-тайм для моей программы. А в более широком смысле – дружбу на взаимовыгодных условиях.

– Чего просят взамен?

– Хотят, чтобы не было кардинальных изменений в сетке вещания.

– Почему обращаются именно к тебе?

– Наслышаны о моем продюсерстве.

Касаткин кивнул, давая понять, что теперь картина происходящего ему ясна. Опустился в кресло, поправил пиджак, как будто хотел из него выйти.

– «Стар ТВ» мертва. Через два, максимум через три месяца об этой компании никто уже и не вспомнит. Эфирная сетка будет перекроена в самое ближайшее время, и никакой «Стар ТВ» там не будет.

Неспроста были произнесены такие слова. Я понял это уже в следующую минуту, когда Касаткин выложил на полированную поверхность стола ключ от дверного замка.

– Так что давай работай, Женя. Дел у нас много. Это ключ от огольцовского кабинета. Ты мне нужен. Вместе мы свернем горы.

Это был символический жест – с ключом. Касаткин дал понять, что считает меня своим союзником и, хотя не знает доподлинно, что там у меня с ребятами из «Стар ТВ», уверен, что за его спиной интриговать я не буду и мы, объединив усилия, завершим начатое. Начатое им, Касаткиным. И опять я подумал, как мастерски использовал Касаткин сложившуюся ситуацию. Или кто-то помог ему эту ситуацию создать?

– А с Гончаровым, значит, не поможете?

Касаткин отрицательно качнул головой.

– Жаль, – вздохнул я и поднялся.

Ключ остался лежать на столе. Касаткин не попытался мне о нем напомнить, но я заметил, как он нахмурился.

48

Если у вас рост метр восемьдесят и больше, если начиная с самой школы за вами табунами ходили тренеры баскетбольных команд, мечтая завлечь вас в мир большого спорта, если, наконец, вам никогда не приходилось надевать туфли на высоком каблуке с единственной целью – чтобы только сравняться с девушкой, предметом ваших обожаний, вам никогда в таком случае не понять терзаний низкорослого человека. Половина комплексов – оттуда. Из детства, где на физкультуре мальчишка замыкал шеренгу. Из ситуаций, когда больше отмечают