Мармеладные убийства в парке Сеула - Чо Йеын

– Но у тебя и так много игрушек дома.

– Купи, купи, купи! – закричала малышка.

Прохожие стали оборачиваться на нас. Я успокаивала дочку, пытаясь не хмуриться. Она начала плакать, и мое сердце сжалось. Я и так пожертвовала многим, чтобы привести ее в парк развлечений.

Когда я была маленькой, так же доставала маму, когда мы шли за продуктами. Я просила купить мне то, что мы не могли себе позволить. И я знала это. Я специально хотела, чтобы мама почувствовала себя виноватой. Я ненавидела ее, потому что она не могла дать мне то, что я хотела. Теперь я хорошо понимала ее взгляд…

Я потянула Чжуа за запястье, но она демонстративно отказывалась вставать со скамейки. Я глубоко вздохнула и посмотрела на дочь:

– Ты почему меня не слушаешься?

– Я хочу мишку! Большого! Мы не можем его купить, потому что мы бедные, да?

– О чем ты?

– Так говорят другие дети. Мы бедные, потому что у меня нет папы.

Дар речи покинул меня. Чжуа сжала кулачки и жалобно продолжила:

– Ты всегда на работе, а мне не с кем играть. У других даже телефоны есть, а у меня…

Лицо дочки скривилось, как у маленького дьяволенка. Это кто еще тут плакать должен?

– Если будешь себя так вести, я оставлю тебя здесь, – сказала я как можно тверже, пытаясь сдерживать слезы.

Чжуа ничего не ответила и лишь надула губки. Я показательно вздохнула, развернулась и начала идти вверх по дороге. Обычно дочка начинала неохотно следовать за мной, но сегодня она вела себя особенно уперто. Что за муха ее укусила? Кажется, она все больше превращается в упрямую плаксу…

– Повторю в последний раз: если не пойдешь со мной, я оставлю тебя здесь. Я не шучу.

Чжуа вздрогнула, но за мной не последовала. Я продолжила идти одна. Не знаю, сколько времени прошло, но от палящего солнца у меня закружилась голова. Я приложила ладони ко лбу и присела на корточки. Несколько прохожих остановились спросить, все ли у меня хорошо, но хорошо мне не было.

* * *

В какой момент все пошло не так? Когда была маленькой, я твердо решила, что хочу дать своим детям только самое лучше, и если это будет невозможно, то вовсе не буду их рожать. Я рано начала работать, параллельно учась на вечернем отделении. В то время я с трудом сводила концы с концами. Тогда и познакомилась со своим будущим мужем. Он работал научным сотрудником в университете. Это был мой шанс. Наш брак был осознанным, продуманным решением.

Вскоре после рождения Чжуа мужа повысили до профессора, но работал он не на полную ставку, продолжая заниматься исследованиями. Он успокаивал меня, говоря, что у него хорошие связи и скоро он станет полноценным профессором. Я ему верила. Но затем он уволился и стал что‐то делать для этих своих «связей». Тогда все и пошло под откос. Денег не было, и я начала искать работу, но это было непросто, так как мой предыдущий опыт не считался.

Мой муж становился все более странным. Он обложился какими‐то старинными книгами, говоря, что они помогут ему стать полноценным профессором. А со временем и вовсе перестал выходить из своей комнаты. Я пыталась его оттуда вытащить, но безуспешно. Внутри воняло и бегали муравьи. Домой стали доставлять кучу посылок, и во всех них лежали пачки мармелада.

Однажды глаза мужа настолько помутнели, что я вместе с дочкой сбежала из нашей старой квартиры. До сих пор помню обмякшую, потную руку мужа, схватившего меня за плечо. С того дня я его больше не видела. Интересно, что с ним стало? Все спуталось в такой тугой клубок…

* * *

Полуденное солнце пекло макушку. Я вспомнила, как покачивалась голова Чжуа. Отняла руки ото лба и посмотрела на пальцы. Когда они успели стать такими тонкими? Мне сразу вспомнились пальцы мамы. Последний раз я держала их невыносимо давно…

Тогда тоже было очень жарко и душно. Прошло несколько десятилетий, а я помнила все так же хорошо, словно оно случилось вчера. Я выпустила мамину руку, когда на меня двинулась толпа. Точнее, это скорее она высвободилась из моей хватки. Ее пальцы выскользнули из моей ладони, как прыткая рыбка.

Я еще какое‐то время бродила по рынку, пока кто‐то из взрослых не вернул меня домой. Мама уже была там. Она ничего не сказала, увидев меня. Я хотела спросить, случайно ли она выпустила мою руку, но так и не собралась с духом. Мне кажется, я знаю, что бы она ответила.

Я провела своей костлявой рукой по лицу. Ладонь была влажной. Я встала и побежала к скамейке, где оставила Чжуа. Вокруг меня толкались люди, но я довольно быстро отыскала место, где оставила дочь. Вот только ее там уже не было.

– Чжуа? Чжуа! – закричала я изо всех сил.

Мир вокруг закружился. Я хваталась за прохожих и спрашивала, не видели ли они ребенка поблизости, но все лишь качали головой. Заприметив сотрудника парка в зеленой форме, я решительно направилась к нему.

– Вы не видели здесь девочку в желтой футболке? У нее еще фиолетовая заколка в виде ракушки.

Мужчина с натянутой на лоб желто-зеленой кепкой указал на знак «До «Беличьего колеса» 200 м». Я сразу побежала туда. С каждым шагом в горку я задыхалась все сильнее. Людей стало больше, чем раньше, но, как я ни кричала, никто не обращал на меня внимания, а когда пыталась дотронуться до чьего‐либо плеча, они исчезали, словно мираж.

Вокруг меня проходили люди, а я продолжала звать Чжуа. Интуиция подсказывала, что что‐то не так, но я не могла позволить себе отвлекаться. В толпе появились две знакомые фигуры: мама и дочка. Волосы женщины были заколоты украшением в форме ракушки, лицо выглядело уставшим. Девочка же выглядела не по годам серьезно. Я поняла, что оказалась в том месте, где когда‐то потеряла маму. Перед моими глазами разыгрывался эпизод, который я так хотела забыть…

Я последовала за фигурами. Вот мы стоим на перекрестке, а на нас с горы спускается подвыпившая компания. Женщина посмотрела на дочку. Та отодвинулась немного в сторону, чтобы ее не задели прохожие, и в этот момент мама отпустила руку и затерялась в толпе.

Девочка еще долго стояла, разглядывая опустевшую ладонь. Затем подняла голову и посмотрела прямо на меня. Я зашагала в сторону маленькой себя. Нужно отвести меня домой. Вот только с