Мармеладные убийства в парке Сеула - Чо Йеын

Шабаш грядет

Наши предки жили в самом низу социоэкономической пирамиды, но Он взял их в свои объятия и начал помогать им. Наши предки отреклись от своей религии, страны и семьи и стали добровольно прислуживать Ему. Благодаря этому они и выжили. Нас, ведьм, много. Он действительно существует, и я тому доказательство. У меня есть Его книга, и я понимаю Его слова. Я видела Его своими глазами.

Он утешает наши души и раздает сладкий-пресладкий мармелад в момент нужды. Шабаш грядет. Он уже не за горизонтом. Скоро начнется пир. Он добр и милосерден. Только вера приведет нас к шабашу.

Однако некоторые из вас нетерпеливы и начали делать поспешные выводы о Его намерениях. Не пытайтесь угадать, где пройдет шабаш. Все равно только избранные смогут принять в нем участие. Вы лишь потеряете Его расположение. Желаю всем хорошего дня.

Чтение комментариев было, пожалуй, единственным развлечением Хёнгён. Некоторые писали по несколько постов в день, пытаясь разгадать, кто на самом деле скрывался под псевдонимом «Содок». Все‐таки это была очень важная фигура на форуме.

Кто‐то безосновательно утверждал, что «Содок» – знаменитый профессор, другой – что это бизнесмен, владелец отеля на одной из опубликованных пользователем фотографий, а третий писал, что это преступник – бывший религиозный фанатик. Хёнгён эти комментарии нравились: ей казалось, что она для этих людей словно бог – могла быть кем угодно и при этом никем не являлась.

Вдруг среди сообщений, полных согласия и восхищения, попалось одно, моментально разозлившее женщину.

«Мне кажется, вы не правы», – написал пользователь по имени «Мармеладный боб».

Хёнгён закусила губу. Он единственный докапывался до всего, что она писала, предлагал контраргументы и в целом нарывался на споры. Поначалу никто всерьез его не воспринимал, но со временем «Мармеладного боба» стали рассматривать как полноценного соперника Содока.

– «Соперник»? Не смешите меня, – пробубнила женщина.

Здесь главная она, и по-другому быть не может – ведь именно она слышала Его голос, она видела Его, читала Его книгу, понимала Его слова. Только один человек способен на это, а если нет, то в чем смысл всего?

На форуме появилось сообщение, рядом с которым мигала надпись «Новое!»:

«Шабаш пройдет в Новом Сеульском парке – контраргумент к посту Содока»

Пост начал быстро набирать популярность, вскоре обойдя изначальное сообщение Хёнгён. Автором, конечно же, был «Мармеладный боб». Женщина оскалилась. Она и так знала, что он напишет: «Мы имеем право быть избранными, ведь мы верим и служим Ему. Мы должны сами начать шабаш».

Это глупости. Простым людям Его не постичь. Но Он милосерден – Он придет, нам просто стоит играть свою роль и ждать. «Мармеладный боб» слишком высокого о себе мнения. Допустим, он и узнает, где начнется шабаш. Но не думает же он, что это будет его рук дело?

– Он провоцирует меня, – проговорила себе под нос Хёнгён.

Вдобавок ко всему некоторые стали поддерживать «Мармеладного боба», отрекаясь от Него и от Содока. Богохульство! В глазах женщины заметался огонь, а рука покрепче схватила мышку. Раньше она еще старалась игнорировать его сообщения, но в этот раз он зашел слишком далеко. Хёнгён приложила руку ко лбу и попыталась успокоиться.

Кто мог стоять за псевдонимом «Мармеладный боб»? Он груб, но его предыдущие размышления и анализ редких книг весьма впечатляли. Наверняка он профессор с собственной лабораторией. Это сразу понятно по его снисходительному тону. Наверняка он считает себя всемогущим из-за того, что держит в руках судьбы студентов.

Теперь «Мармеладный боб» показал свою истинную натуру. Предатель… Нос защипало от запаха дезинфицирующего средства. Хёнгён понимала, что это всего лишь ее воображение и просто зажать нос не поможет.

Голова заныла. Женщина закрыла глаза и начала проходиться пальцами по корешку книги в потрепанной кожаной обложке. В голове стали проноситься воспоминания из прошлого. Как глупа и наивна она была до Него… Но простых совпадений не бывает. Все это стежки большой вышивки – все это часть Его плана.

* * *

Хёнгён вспомнила первые годы замужества. Ну и цирк же это был… Муж был наглым и самовлюбленным, а свекровь, без памяти любившая сына, относилась к невестке как к рабыне. А ведь она была, казалось, образованной, имела звание профессора… Сейчас Хёнгён понимала, что и сама не сильно отличалась от своего окружения. Чего она так боялась старой упертой карги? Конечно, жизнь будет цирком, когда тебя окружают клоуны.

Кан Пханчжу – так звали свекровь – страдала мизофобией. Она всегда жаловалась, что в доме грязно, как бы Хёнгён ни убиралась. Порой приходилось мыть полы, пока пальцы не трескались и не начинали кровоточить. Но на свекровь Хёнгён не злилась, а лишь жалела ее, объясняя себе, что та психически больна. Она делала все, что ей приказывали. Все равно мучительница скоро умрет.

Разве не глупо, что она жалела кого‐то, когда жалеть надо было ее саму? Прошло еще много времени – все пальцы уже успели потрескаться и распухнуть, – прежде чем Хёнгён поняла, что Пханчжу не страдала мизофобией, а просто измывалась над ней.

Осознание пришло, когда она заметила, что уже сама не может перестать мыть полы. В ней развилась мизофобия, и она не могла оставить ни пылинки, ни пятна, не убрав их. Кожа становилась все хуже, а запах дезинфицирующего средства начал преследовать ее. Избавиться от него удавалось, только положив в рот что‐нибудь сладкое. Ощущения вкуса и запаха, судя по всему, нейтрализовали друг друга. Хёнгён всегда жевала что‐то сладкое, даже конфеты, которые казались мужу слишком приторными. Зубы страдали от кариеса, но жить без сладкого она уже не могла.

Про мужа же сказать особо нечего. Он был безнадежен абсолютно во всем и тем не менее решил начать бизнес – клининговую компанию – совместно с маркой отбеливателя. В первые годы было особенно много работы и недостаточно людей, которые могли бы выполнять ее.

Днем Хёнгён помогала мужу, а вечером убиралась. Работы всегда было много. Муж вечно что‐то начинал, но доводить все до ума неизбежно приходилось ей. По всем вопросам приходили к ней, хоть директором официально являлся муж, а у Хёнгён и должности‐то как таковой не было. Но титул получить хотелось, хотя бы ради того, чтобы ее перестали называть «женой директора».

Свекровь не стала относиться к невестке лучше только потому, что та начала