Медвежий край - Дарья Андреевна Кузнецова

– Ах вот в чём дело! – протянула девушка.

Вѣщевики когда-то давно и впрямь вышли вот из таких, интуитивных представлений. Первые вѣщи получались из обережных узоров на одежде и предметах быта, из заговоров и обрядов. Это сейчас чародеи, пусть природа сил их так и не была до сих пор исследована, ставились наравне с механиками – сложная работа, но вполне признанное и достойное ремесло со своими законами, теориями и растущей научной базой, а когда-то люди тыкались вслепую. И многое нащупали весьма удачно, так отчего не идти по тому же пути чукчам? И обряды наверняка работали, просто – не у всех. Если дара нет, то повторять за одарённым бессмысленно.

Здесь, поблизости от Ново-Мариинска, постоянно останавливалась одна и та же группа – хозяин большого стада Валыргын с двумя семьями помощников, к которым несколько лет назад присоединился и Кунлелю с семьёй и небольшим стадом. Приняли его охотно: он слыл опытным, честным поворотчиком, сильным шаманом, да и стрелял метко, и охотился хорошо. К стойбищу, расположенному недалеко от берега, нередко присоединялись те, кто прибывал на ярмарки по реке на байдарах. Одна из ярмарок проходила сразу после прибытия Антонины, но девушка её не увидела: привычные к этому событию местные, которые не имели касательства к торговле, почти его не обсуждали, а с другими девушка ещё не была знакома, так что узнала тогда, когда всё уже закончилось. Расстроилась, потому что было любопытно, но осенью планировалась ещё одна, которую Бересклет твёрдо намеревалась посетить.

Стойбище на четыре яранги по местным меркам считалось большим, куда чаще их было три или две. Его путники заметили издалека, когда немного поднялись на пологий склон сопки и, не карабкаясь к вершине, начали её обходить. Отсюда вообще открывался такой вид, что захватывало дух. Горизонт был столь далёким и дымчатым, что на одном краю в нём чудился берег Ледовитого океана, а на другом – Петропавловск. Казалось, ещё немного подняться, на близкую вершину сопки, и можно будет обнять или уж хотя бы увидеть весь мир. Чувство с непривычки захватило, и Антонина забыла о разговоре, с детским любопытством крутила головой, а порой и вовсе останавливалась, вглядываясь в пёструю равнину. Сидор не мешал и не торопил, позволяя спутнице поближе познакомиться с необычным краем: сам первый год так же изумлялся, а он за свою жизнь повидал намного больше, чем эта городская девушка.

Яранги, как заведено, стояли рядком – впереди самая большая и богатая, принадлежавшая хозяину стойбища, а остальные ровной линией к юго-западу. Отсюда же была заметна непонятная и необычная возня у последнего из шатров, возле которого стояло несколько запряжённых пустых нарт, лишь на одной что-то лежало.

Вскоре Сидор сообразил, что именно происходило: похоронный обряд. На первую нарту были погружены не тюки, а накрытый шкурой покойник, которого намеревались вывезти на тундру и готовили к последнему пути.

Путников в стойбище тоже заметили, но не обратили внимания: Березина тут знали и вряд ли могли с кем-то спутать, так что его появление жителей не смутило.

– Что они делают? – всё же заинтересовалась происходящим Антонина, когда они подошли уже гораздо ближе.

– Похороны. Думаю, мы опоздали, – предположил Сидор.

Поворачивать назад, конечно, не стали, стоило узнать всё досконально. Пока они одолевали оставшееся расстояние, процессия тронулась, увозя труп, весь предназначенный мертвецу скарб, привязанный к нарте, и провожатых. В предводителе шествия, который правил нартой с покойником, сидя на том верхом, Сидор без труда узнал Валыргына – низкорослый и плечистый, он обладал слишком приметной фигурой, ни с кем не спутаешь. Березин предпочёл бы разговаривать именно с ним, но не нарушать же ради этого обряд! Он не настолько хорошо знал обычаи чукчей и не был уверен, что они не нарвутся на неприятности, ссориться же с местными не с руки.

При стойбище остался старший сын хозяина Ротчын, и это тоже было неплохо. Сидор с ним не приятельствовал, но знался. Хороший охотник и опытный пастух, да и человек вроде бы неплохой, но Березина в нём раздражала болтливость, которая сейчас, напротив, могла оказаться кстати. Русского, в отличие от отца, Ротчын почти не знал, только отдельные слова, но Сидор за время жизни здесь неплохо освоил чукотский, так что проблем с разговором не ожидалось.

Помимо сына хозяина, тут сидели три занятых обычной домашней работой женщины, бродило несколько собак, которые отнеслись к появлению пришельцев насторожённо, но без агрессии, и маленькие дети. Остальные, кто не ушёл провожать покойника, наверное, были при стаде или охотились.

Антонина наблюдала за чукчами с огромным любопытством, особенно за похоронной процессией, и не выдержала:

– А как они на санях по траве ездят? То есть по стланику. И что, никаких проблем? Неужели они колеса не знают?

– По тундре на колёсах – гиблое дело, увязнут, а полозья ничего, особенно без тяжёлого груза.

– А куда они вообще поехали? – продолжила любопытствовать девушка. – Что, вот просто так бросят где-то тело?

– Просто не бросят, сейчас узнаем точнее.

Издалека стойбище выглядело почти нарядно. Движение, жизнь, стелющийся дым от небольшого затухающего костра, рыжевато-бурые яранги. Ветер доносил обрывки чужой речи – звонкой, непривычной, гортанной. Но по мере приближения проступали детали, и складывалась далёкая от лубочности картина.

Бересклет засмотрелась на женщину, которая скоблила свежую оленью шкуру. Она была молода и, пожалуй, хороша собой даже сквозь экзотичность наружности. Густые, блестящие чёрные волосы, собранные в косы и прижатые вышитым кожаным ремнём на лбу, светлая рубашка непривычного кроя с глубоким вырезом и тёмным узором вдоль ворота. Женщина раскраснелась от работы и искренне смеялась, болтая с соседкой, и улыбка очень её красила.

Но всё это – если не вдаваться в детали, от которых Антонине становилось не по себе.

Тёмные от въевшейся сажи или грязи пальцы ловко орудовали скребком. Вот к женщине подбежал карапуз лет двух в мешковатой одежде из тонкой кожи, с такой же повязкой на лбу, как у матери, только яркой, пёстрой. Женщина отвлеклась, обняла его одной рукой, прижала к своему боку, что-то коротко сказала, выслушала ответ. Быстро оглянулась, не видит ли кто, но все наблюдали за приближением путников. Тогда она отмахнула небольшой кусочек мяса с подкожным жиром, оставшийся на шкуре, и сунула ребёнку. Тот, спрятав угощение в рот, убежал, довольный.

Бересклет передёрнуло, и она поспешила отвести взгляд от малыша, счастливо мусолящего «конфетку». И даже, на мгновение зажмурившись, тряхнула головой, пытаясь выкинуть оттуда параграфы из учебника по паразитологии и образы этих самых паразитов, заспиртованных для наглядного обучения студентов.

– Здравствуйте! – на чукотском обратился Сидор к местным. Антонина не поняла, но вздрогнула от голоса рядом.

– Здравствуй, Умкы! – улыбнулся Ротчын, когда путники приблизились. Женщины тоже ответили дружелюбно, с интересом поглядывая на смущённую таким вниманием Бересклет, которая старалась стоять поближе к начальнику и едва сдерживалась, чтобы не схватить его за локоть. – Ты нашёл себе женщину и пришёл знакомиться?

– Это шаманка, – не стал вдаваться в подробности тот. – Сильная, мне в помощь. Лечит хорошо.

– Да ты себе и получше найдёшь! – засмеялся тот. – Эта уж больно хилая!

Бересклет сказанного не поняла, но оценивающий взгляд тёмных глаз и насмешливая улыбка ей категорически не понравились. И даже напугали