Комната лжи - Никки Френч

у нее в голове, как брошенный гладкий круглый камушек, – так осязаемо и резко, что Нив даже подумала, будто произнесла ее вслух, и испуганно глянула на домочадцев. Сосредоточенно хмурясь и высунув кончик языка, Флетчер резал хлеб. А может, акцент был не на «вижу», а на «я»?

Нив вытащила из упаковки кусок сыра. Как можно чувствовать себя такой уставшей и бодрой одновременно, такой несчастной и ликующей? «Все нормально, будь нормальной», – велела она себе.

– Хорошо выспался? – поинтересовалась Нив у Флетчера.

– Вполне. Даже не проснулся, когда ты пришла. Во сколько это было?

– Сама не знаю. Не слишком поздно. Но ты дрых без задних ног. – Она взяла чашку и жадно глотнула горячего чая.

– После полуночи, – раздался холодный и пронзительный, как нож, голос.

– Мейбл! Ты сегодня рано.

Дочь стояла в дверях. На ней было короткое платье в черно-коричневую клеточку, колготки с рельефным узором и ботинки по щиколотку. Пышные вьющиеся каштановые волосы заплетены в тугие косы, отчего ее лицо казалось худее.

– Да я уже давно не сплю, – ответила Мейбл. – Может, так и не заснула. Может, всю ночь не спала. Не смей! – она зыркнула на Коннора, который полез рукой в пакет с хлопьями, достал горсть и затолкал себе за щеки. Затем так же сердито глянул на сестру, но с полным ртом парировать уже не сумел. – В общем, – вернулась она к Нив. – Я слышала, как ты пришла. После полуночи.

– Неудивительно, что я не выспалась, – прощебетала та, пожалуй, слишком энергично. Ей вдруг захотелось закурить, хотя она не курила уже много лет, если не считать, конечно, тех сигарет, которые изредка тайком позволяла себе на вечеринках. Она бросила, когда родила детей. Бросила курить, бросила пить, бросила танцевать до рассвета и есть на завтрак рыбу с картошкой, бросила часами напролет шататься по рынкам вместе с друзьями и спонтанно ездить с Флетчером на выходные к морю, просто потому что вдруг взбрело в голову. Не то чтобы она скучала по подобному времяпрепровождению, ведь даже сейчас – особенно сейчас, когда она ставила все под удар, – она любила свою жизнь, детей, мужа. Только недоумевала, почему никто не предупреждает, насколько это тяжело. На самом деле предупреждают, конечно, просто никто не верит. Всем кажется, что у них все будет по-другому, без жертв и забот.

Мейбл опустилась за стол, а Флетчер поставил перед ней чашку чая с лимоном и имбирем. Дочь всегда пила за завтраком травяной чай и, в хорошие дни, ела какие-нибудь фрукты или ягоды, кладя в рот по одной черничине или по дольке мандарина, предварительно тщательно очищенной. Но не сегодня. Нив старалась не смотреть на Мейбл так пристально. Она годами следила за дочерью, в то же время укоряя себя за это, все время держалась настороже – сердце тянуло, горло сжималось от ужаса, – но пыталась делать хорошую мину при плохой игре. «Через восемь дней Мейбл уедет, – напомнила себе Нив, – и что тогда? Кем я буду без нее?»

– Как там Тэмзин? – полюбопытствовал Флетчер.

– Ой, знаешь, еще не в духе. Она немного перебрала, – отозвалась Нив, деловито намазывая масло на хлеб. – Мне не хотелось оставлять ее одну.

Муж включил радио – в половине восьмого передавали новости – и уселся есть тост с джемом, не отрываясь от экрана телефона. Коннор что-то вещал насчет футбола после школы. Рори, по-прежнему глядя в книгу, поднялся из-за стола – кожа да кости, на запястьях особенно выпирают. Хорошо бы купить ему новую одежду и кормить его наваристыми супами, зеленой капустой и карамельными пудингами. Мейбл потягивала чай крохотными глоточками, зорко посматривая на окружающих из-за края чашки, – аккуратные косички только подчеркивали ее бунт.

Скрипнул стул: Коннор вскочил, и в ту же секунду звякнул телефон Нив, лежащий на разоренном столе у всех на виду.

Она повернулась прочитать сообщение и накрыла мобильный рукой.

– Иди почисть зубы, – велела Нив Коннору. – Ты же не хочешь опять опоздать? Тебе еще нужно успеть покормить морскую свинку.

Впрочем, она знала, что он этого не сделает.

Она взяла телефон и убрала в карман халата.

– Я пошла, – сказала Мейбл и сползла со стула.

– Ты уходишь?

– А что, нельзя?

– Куда? – вырвалось у Нив – и когда только она начала так глупо себя выдавать? – Я к тому, что еще слишком рано. Тише, Коннор, я себя не слышу! Зубы! Быстро!

– Рано для чего?

– Не знаю. Не обращай на меня внимания. Я не выспалась. Потом поговорим. Если будешь дома. Ты же придешь к ужину?

– Не знаю.

Мейбл отставила чашку и вышла из кухни. Парадная дверь открылась и закрылась. Мейбл всегда удавались внезапные исчезновения.

– Ты и вправду выглядишь неважно, – заметил Флетчер. – Синяк уже желтеет.

Нив дотронулась до щеки, которая была еще припухшей и ныла. Несколько дней назад, когда Нив затемно возвращалась домой на велосипеде, кто-то то ли толкнул ее, то ли встал на дороге – может, пьяный или обозленный на жизнь человек. Словно в жутковатой замедленной съемке она полетела, успев подумать, что будет больно, и кулем рухнула наземь. Сильно ободрала щеку и порвала джинсы.

Нив посмотрела на мужа: длинные темные волосы закрывают шею, борода аккуратно подстрижена, на носу круглые очки, а за ними – грустные и внимательные карие глаза. На его лице появились морщинки, каких она раньше не замечала, а в уголке рта назревал герпес. Выглядел Флетчер по-утреннему мрачно. Между тем в кармане ее халата не переставая вибрировал телефон.

– Пройдет. Сегодня лягу спать пораньше. – Тут Нив кое о чем вспомнила. – Ты же не забыл, что завтра вечером мы идем на день рождения к Ренате?

– Будет ужин?

– Скорее, полноценная вечеринка.

Флетчер застонал.

– И послезавтра у нас тоже мероприятие, – продолжила Нив.

– Какое? – уточнил муж.

– Что-то вроде встречи выпускников в баре. Организуют Тэмзин и Джеки… как ее там…

– Какая еще Джеки?

Нив ненадолго задумалась.

– Не помню. А, Корнфилд. Джеки Корнфилд. Ты должен ее знать.

– Смутно помню. Но с чего вдруг нам встречаться с ней в баре?

– Потому что так принято. И потом, мы же встречаемся не только с ней, но и с кучей других ребят.

– Адская намечается неделька. – Он поднялся из-за стола. – Мне тут могут работу подкинуть, поеду поговорю с нужным человечком. Скоро вернусь.

Нив позволила себе ненадолго задуматься о муже. Может, поэтому он ходил с кислой миной? Флетчер был иллюстратором. Или, по крайней мере, так он говорил, когда его спрашивали, кем он работает. Однако большую часть денег ему приносили заказы на малярные работы и оформление интерьера.