Искатель, 2004 №11 - Сергей Юрьевич Борисов

— Учись! — твердил отец.

Девочка послушно клонила голову. К 15 годам она, обладавшая прекрасной памятью, хорошо говорила на идиш, по-польски, по-русски, по-немецки. Впереди был французский, ведь ее манила Варшава, мнившая себя «вторым Парижем»! Но туда без манер и не суйся! И Шейндля, пряча зависть, напрашивалась в гости к своим соученицам по гимназии. Как сидят за столом? Как едят и чем? А эта вилка для чего? Как разговаривают, как смотрят друг на друга — в гневе, одобрительно? Ее интересовало все! И все она перенимала с легкостью, от природы будучи натурой артистической.

Гимназию она не закончила, хотя обладала выдающимися, по мнению педагогов, математическими способностями. У Лейбы Соломониака, несмотря на «левые» доходы, на оплату учебы дочери денег не хватало.

— Замуж пойдешь! — решил он после двух сорвавшихся прибыльных сделок. — Человека найдем тебе солидного…

Таковым оказался разъездной торговец Ицхак Розен-банд, который и стал мужем 18-летней Шейндли в 1864 году. Как и положено в приличных семьях, через девять месяцев родился ребенок — девочка. А еще несколько месяцев спустя Шейндля сбежала от мужа, прихватив дочь и всю скопленную супругом наличность — 500 рублей, огромные по тем временам деньги.

Воровская жизнь неудержимо притягивала ее к себе, и Соня, так ее издавна звали в определенных кругах, не устояла. Найдя для дочки няньку, она стала шарить по карманам зевак, чем от случая к случаю занималась с 14 лет, а потом начала промышлять в поездах. Из вагонов третьего класса Соня вскоре перебралась в класс второй, а там и в первый. Удача сопутствовала ей, и она воплотила в жизнь первую детскую мечту — унизала пальцы кольцами. Тогда-то и появилось прозвище, которое не оставляло ее до самой смерти — Золотая Ручка.

Лишь раз она «прокололась». Случилось это в апреле 1866 года. Путешествуя по Николаевской дороге из Петербурга в Москву, Сонька познакомилась в вагоне с симпатичным юнкером Михаилом Горожанским. Несколько томных вздохов, взмахов ресниц, и юнкер понял, что перед ним — ангел, отчего-то упорно величающий его «полковником». Очарованный спутницей, молодой человек был готов расшибиться в лепешку, но выполнить любую просьбу девушки, назвавшейся Симой Рубинштейн.

— Ах, как хочется лимонада!

И юнкер полетел, что называется, «на крыльях любви».

Прихватив багаж юнкера, Сонька перешла в вагон третьего класса, а тут и проводник появился с зычным криком:

— Клин, господа!

Сонька спустилась на перрон и преспокойно отправилась в гостиницу. Там ее и обнаружили полицейские, ведомые незадачливым кавалером, успевшим спрыгнуть с поезда. Выслушав обвинения, Сонька расплакалась, заявив, что вещи взяла по ошибке, от расстроенных чувств, ведь у нее самой в вагоне украли 300 рублей! Слезы ее были так обильны, что заявитель сам чуть не расплакался и принялся втолковывать полицейским, что произошло досадное недоразумение. Увы, полицейские чины остались глухи к его мольбам и посоветовали юнкеру, взяв свои вещи, отбыть в первоначальном направлении, то есть в Москву. Так, скрепя сердце, господин Горожанский и поступил.

Было судебное разбирательство, и Соньку отдали на поруки некоему господину Липсону. Его заботы и нравоучения Золотая Ручка терпела месяц, после чего навсегда покинула город Клин, пообещав себе впредь с поличным не попадаться. И ведь сдержала обещание!

Позже, став, по выражению известного журналиста Дорошевича, «всероссийской, почти европейской знаменитостью», Сонька часто с улыбкой вспоминала то маленькое «приключение». И никогда не забывала рассказать о его продолжении.

Будучи заядлой театралкой, Сонька, появляясь в Москве, обязательно посещала Малый театр. И как-то раз в бесподобном Глумове узнала «своего» юнкера. Она не ошиблась: став офицером, Михаил Горожанский почти сразу вышел в отставку, променяв военную карьеру на карьеру артистическую. И добился на этом поприще блистательных успехов! На следующий день Золотая Ручка купила корзину роз и сопроводила ее запиской: «Великому актеру от его первой учительницы». Но и этого показалась мало. Оглядевшись, Сонька вытащила золотой брегет у первого попавшегося на глаза генерала, и присовокупила его к подношению. Ну и веселилась же она, представляя, как будет недоумевать артист, обнаружив на крышке часов надпись: «Генералу-аншефу N за особые заслуги перед Отечеством в день семидесятилетия».

Это было красиво задумано. Это было изящно исполнено. В своем деле Сонька Золотая Ручка тоже была великой актрисой!

Полдень

Криминальное сообщество Российской империи, а попросту говоря — «хевра», Соньку Золотую Ручку очень уважало, называло «мамой». Работать с ней, женщиной, никто не считал зазорным, напротив, почитали за честь. В шайке, которую сколотила Сонька, состояло несколько десятков человек. Были среди них и «жиганы» — каторжники, и «скокари» — взломщики, и «дергачи» — грабители, был даже шведско-норвежский подданный Мартин Якобсон, ведавший финансовыми операциями. Но костяк шайки составляли многочисленные родственники и мужья Сони. Дамой она была строгих правил: если влюблялась в кого, обязательно оформляла отношения официально.

— Замуж меня возьмешь? — спросила она железнодорожного вора из Одессы Михеля Блювштейна.

— Это мы с радостью, — ответил тот, оглядев Соньку. Как хороша! В дорогой парижской шляпке, в меховой накидке, а кольца на ее пальцах так и сияли, так й сверкали… — Завтра к родителям моим сходим. Положено…

Сонька явилась на смотрины во всей красе и с дорогими подарками. Глядя, как Блювштейны-старшие радуются, она и сама млела от удовольствия.

Она вообще была щедрой, Золотая Ручка. Нищих никогда не обходила, «выкупала» из тюрем подельников, даже содержала сиротский приют, посылала большие деньги на содержание дочерей, их у нее уже было двое. Не брезговала появляться в ночлежках и работных домах, куда приходила в сопровождении сурового вида мужиков, нагруженных корзинами с едой. Кто ж такую благодетельницу полиции сдаст, кто против нее выступить посмеет?

Сентиментальной она тоже была…

Узнав, что обворованная ею женщина — вдова чиновника, получившая после смерти мужа единовременное пособие в 5000 рублей, Сонька отправила ей по почте украденные деньги и письмо:

«Милостивая государыня! Я прочла в газетах о постигшем вас горе, которого я была причиной по необдуманной своей страсти к деньгам. Шлю ваши 5000 рублей и советую поглубже деньги прятать. Еще раз прошу прощения. Поклон вашим бедным сироткам».

В другой раз, проникнув в гостиничный номер, она увидела спящего юношу с бледным лицом. На столе горела свеча, освещая револьвер… Тут же лежала записка, в которой молодой человек прощался с матерью. Из записки следовало, что правда о пропаже 300 казенных рублей открылась, и отправителю не остается иного, как застрелиться. «Прощайте, матушка. Надеюсь, этих денег хватило на лечение моей сестры». Уронив слезу, Сонька положила рядом с запиской 500 рублей и тихо вышла.

В эти годы она могла позволить себе быть