Мы все виноваты - Альберто Васкес-Фигероа

–Что-то, что изобрел очень умный человек, – ответил дубайец. – Потом я тебе покажу одну такую, а пока просто поверь: она делает именно то, что я сказал. Половина воды, соленая, выходит из мембраны с такой силой, что избыточной энергией мы заставляем вторую половину – ту, что пресная и осталась внизу – тоже подняться до края воронки.

–Очень хитро! – не смог не признать бразилец. – Вы смогли поднять пресную воду к краю этого гигантского котлована. А что потом?

–А потом мы просто сбрасываем оставшиеся два миллиона кубометров воды в ту же воронку, пускаем их через турбины, но на этот раз мы не вырабатываем электричество, а напрямую подключаем ось турбины к насосу, который перекачивает воду в долину Иордана и даже до Аммана. Вот так и получается, как я тебе говорил, настоящий бесплатный и неисчерпаемый поток пресной воды.

–Гениально! Очень гениально.

–Чудеса современной науки. Пророчество Захарии, воплощённое в жизнь.

–Если всё обстоит именно так, как ты говоришь, то это действительно крупнейшее инженерное сооружение со времен строительства Панамского канала.

–Так всё и обстоит. И реализует этот проект корпорация «Акварио & Орион». Нас, транснациональные компании, часто критикуют, но в данном случае одна из них действительно собирается изменить лицо пустыни. Мы дадим воду, работу и еду сотням людей, которые даже мечтать об этом не могли.

–А когда всё будет завершено?

–Через два года, если прекратятся диверсии.

–А кто может быть заинтересован в срыве проекта, который принесёт столько пользы?

–Не знаю, но подозреваем фанатиков.

–Исламистов?

Другой бросил на него долгий укоризненный взгляд и ответил:

–Почему фанатизм всегда связывают с исламом? Там, за границей, ты найдешь ортодоксальных евреев, не менее опасных, а то и более.

–Я верю тебе. Но какой им интерес мешать проекту, который касается только иорданцев?

–Самый прямой. Израиль – одна из стран с самыми дорогими армиями в мире. Они тратят миллионы на вооружение, оправдывая это необходимостью защиты поселений колонистов. И вечный спор крутится вокруг того, что им якобы нужны земли для этих колонистов.

–Но ведь Израиль – очень маленькая страна.

–Да, но в основном – необитаемая. Пустыня Негев могла бы принять тысячи колонистов, если бы у них была вода. А граница совсем рядом – всего в десяти километрах от того места, где мы прокладываем трубы.

–Я не улавливаю суть.

–А суть в том, что географические условия идентичны: тот же перепад высот, то же Мёртвое море. Обе территории как зеркальное отражение друг друга. Если бы евреи потратили сотую часть того, что тратят на оружие, на строительство такой же опреснительной установки, как у нас, – конфликт бы закончился. Вся эта несчастная и изнуренная часть планеты стала бы цветущим садом, где арабы и евреи могли бы жить в мире и согласии.

–Почему же они этого не делают?

–Потому что людям вроде Ариэля Шарона не нужна ни гармония, ни мир. Они любят власть превыше всего, а страх и насилие – единственное, что позволяет им эту власть удерживать.

–Звучит жестко, – заметил бразилец.

–Здесь всё жестко, мой друг, – ответил другой. – Особенно для матерей, которые каждый день видят, как их сыновей убивают или как они сами превращаются в живые бомбы. Вот почему у меня появляется ощущение, что такие люди, как Шарон, просто не хотят, чтобы через пару лет у иорданцев был свой собственный «речной рай» из пресной воды. Что они тогда скажут? Какую отговорку придумают, чтобы продолжать свои абсурдные поселения?

–С такой точки зрения всё логично.

–Абсолютно, – настаивал Ваффи Ваад. – Знаешь, как мы назовем проект, когда он завершится? «Река мира». Но я тебя уверяю: очень многие не хотят, чтобы эта река, а тем более этот мир, существовали.

ГЛАВА 9

Находясь в гамаке на веранде уютного здания, наслаждаясь вечерним ветерком и наблюдая, как солнце, похожее на раскалённый доблон, начинает скрываться за холмами Массады, Гаэтано Дердерян наслаждался тишиной, размышляя о всём, что он услышал и увидел за этот удивительный день.

Горожанин по натуре, родившийся в стране с самыми обширными и влажными джунглями на планете, он чувствовал себя как рыба, выброшенная на берег, в самом сердце пустыни, по которой сорок лет скитались израильтяне. Но, что удивительно, он не ощущал ни капли дискомфорта – напротив, его охватывало чувство, что он открыл глаза на мир, о существовании которого даже не подозревал.

Не будучи специалистом в физике, он тем не менее понял из объяснений дубайца, что вековая мечта – превратить моря в реки – вот-вот сбудется. Старик Захария мог с улыбкой покоиться в своей могиле. «Храм» возродит берега Мертвого моря.

И тут он снова улыбнулся – горько, с оттенком ревности к Ромену Лакруа. Хотя на этот раз зависть не была вызвана ни его великолепной женой, ни дворцом, ни коллекцией шедевров живописи, ни несметным богатством.

Он завидовал тому, что тот реализует дело, которое войдёт в историю как триумф человека над самой враждебной природой.

– «Проект реализуется корпорацией "Акварио & Орион" без чьей-либо помощи…» – с гордостью говорил Ваффи Ваад. – «Четыре миллиарда долларов мы вложили из собственного кармана, чтобы воплотить в жизнь "Реку мира".»

Ооооу!

Человеку, способному воплотить такую мечту, нельзя отказать в праве на женщину вроде Наимы Фонсеки.

А женщина вроде Наимы Фонсеки достойна именно такого человека.

Уххх, оёёй!

Он закрыл глаза, но тут же снова открыл их – перед мысленным взором всплыла нежная линия её груди.

И ветер пустыни, казалось, доносил до него пьянящий аромат её кожи.

Солнце скрылось за горами, и густые тени окутали не землю – человека, раскачивающегося в гамаке.

Они так же окутали и его душу – густым отчаянием, ведь любовь может быть как ослепительным светом, так и непроглядной тьмой. И он прекрасно знал, что ему досталась теневая сторона той прекрасной луны.

Никакой надежды не оставалось у него против такого соперника, как француз.

Но Наима всё равно оставалась такой прекрасной!

Он представил её всю в белом, с широкой шляпой, бросающей бутылку шампанского, которой будет торжественно открыт «Река мира».

А её муж, как всегда, будет рядом, обнимет её за талию, поцелует в шею и вдохнет аромат её духов!

– А хуже всего то, – пробормотал он про себя, – что этот сукин сын мне начинает нравиться. Мир несправедлив. У одних – всё, у других – ничего.

Он снова усмехнулся, издеваясь над собой и над нелепой ревностью, что его терзала.

– Думал, ты