Дурная кровь - Дженнифер Линн Барнс

Что-то еще.

– Она впилась пальцами в мою щеку настолько сильно, что мне стало больно. Она сказала, что хочет увидеть мою кровь. А потом, как только Слоан сняла цепи со своих запястий, будто выключатель повернули. Лаурель снова стала маленькой девочкой. Она спросила меня… – Слова застревали в горле. – Спросила меня, хорошо ли она справилась, будто…

– Будто от нее ожидали, что она по команде будет становиться жуткой и почти безумной? – подсказала Лия. – Может, так и было.

Лия выросла в секте. Однажды она сказала мне, что ей дарили подарки за то, что она была хорошей девочкой. Сидя рядом со мной, она распустила собранные в хвост волосы, так что они теперь спускались по ее ногам, к краю крыши. Изменение внешности, изменение позы. Я знала, как ведет себя Лия, когда хочет избавиться от нежеланных эмоций.

– Однажды… – Голос Лии звучал легко и воздушно. – Жила-была девочка по имени Сэди. Ей нужно было заучивать фразы. У нее была роль. И чем лучше она ее играла… – Лия улыбнулась мне, не разжимая губ, – ну, об этом мы поговорим в другой раз.

Лия неохотно делилась своим прошлым, и, если это происходило, не было возможности проверить, правду ли она говорит. Но мне удалось собрать кое-что по кусочкам – например, что ее на самом деле звали Сэди.

Заучивать фразы для роли. Интересно, что еще было общего у Сэди и Девяти? Я понимала, что не стоит составлять психологический портрет Лии, но все равно попыталась.

– Что бы ни случилось тогда, – тихо произнесла я, – это случилось не с тобой.

В глазах Лии промелькнули эмоции, словно я заметила отблеск темной воды на дне колодца глубиной в милю.

– Мама Сэди ей так и говорила. Просто сделай вид, что это не ты. – Улыбка Лии была острой, мимолетной. – Сэди хорошо умела делать вид. Она играла роль. Это я однажды научилась играть в игру.

Для Лии избавиться от прежней идентичности было способом вернуть себе власть. Ее «игра» – что бы она ни включала в себя – вероятно, мало походила на то, через что моя мама проходила сейчас, что Лаурель привыкла воспринимать как норму. Но между двумя ситуациями было достаточно сходства, чтобы я задумалась: может быть, и мама учила мою сестру проводить черту между «Лаурель» и «Девятью».

– А что стало с матерью Сэди? – спросила я у Лии. С твоей матерью, мысленно дополнила я. – Она следовала собственному совету? Создала часть себя, недосягаемую ни для кого и ни для чего?

Лия, наверное, в каком-то смысле понимала, что я спрашиваю не просто о ее матери, я спрашиваю и о своей. Женщина, вырастившая меня, – Пифия? Или это лишь роль, которую она играла? Она отсекла часть себя и глубоко похоронила ее? Если я найду ее, осталось ли еще то, что можно спасти?

– Ты же профайлер, – небрежно сказала Лия. – Ты мне и…

Лия осеклась, не закончив предложения. Я проследила за ее взглядом – она смотрела на дорожку, ведущую к нашему дому, – и на девушку, которая шагала по ней, словно это был подиум, а она – звезда шоу.

– Селин Делакруа. – Интонация Лии вызывала лишь немного меньше тревоги, чем кривая улыбка, которая появилась на ее лице. Она встала. – Неплохо повеселимся.

Глава 20

– Разве девушка не может навестить своего друга детства в его день рождения?

Мы с Лией спустились вниз как раз вовремя, чтобы услышать, как Селин объясняет свое присутствие Майклу. Слоан стояла у него за спиной с таким выражением лица, будто хотела от кого-то защититься. Я задумалась о том, на кого оно направлено – на Майкла или на Лию.

– Ты проследила за нами. – Майкл произнес это без особого удивления.

– Проследила, – повторила Селин. – Подкупила кое-кого, чтобы вас не выпускали из вида. Невелика разница. – Не упуская ни секунды, она повернулась к Слоан: – А ты, наверное, подруга Майкла. Я Селин.

– Ты инсценировала собственное похищение. – В мире Слоан это считалось приветствием. – В моем понимании это крайне ненормальное поведение.

Селин пожала плечами:

– Я подделала записку о выкупе? Подстроила ложное заявление в полицию?

– Ты говоришь, что не сделала ничего незаконного. – Дин вошел в комнату и вмешался в разговор, прежде чем это успела сделать Лия.

– Я говорю, что, если кто-то хочет разгромить собственную студию и уехать отдохнуть в летний домик на неделю, он едва ли виноват, что кто-то подозревает преступное деяние.

– А я говорю, – возразила Слоан, – я говорю… – Она замолчала, не зная, что на это ответить. – Я говорю, что средний карликовый ослик живет от двадцати пяти до тридцати пяти лет!

Селин улыбнулась – более естественно, чем все эмоции, что я видела на ее лице до этого.

– Она мне нравится, – решительно сообщила она Майклу. – Говорит то, что думает. В нашем кругу не помешало бы побольше такого, тебе не кажется?

«В вашем кругу, – мысленно поправила я. – Майкл к нему не принадлежит. Больше не принадлежит».

– Раз уж мы говорим то, что думаем, – вставила Лия, – если ты правда пришла, чтобы отметить день рождения Майкла, может, устроим вечеринку?

Майкл небезосновательно встревожился.

– Думаю, можно поиграть во что-нибудь, – продолжила Лия.

– Поиграть? – Селин выгнула бровь. – Во что же?

Лия посмотрела на Майкла, а затем зловеще улыбнулась.

– Как насчет «Я никогда не»?

Не знаю, как Майкл планировал провести день рождения, но он явно не рассчитывал сидеть у бассейна во дворе между Лией и Селин.

– Правила просты, – сказала Лия, опуская пальцы ног в воду. Она подогревалась, но все равно, наверное, была прохладной. – Каждый начинает, держа десять пальцев поднятыми. Каждый раз, когда кто-то называет то, что вы уже делали раньше, нужно загнуть палец. – Она дала нам обдумать сказанное, а потом начала игру с мощного хода. «Подозреваемый никогда меня не похищал, не угрожал мне и не стрелял в меня».

Я понимала, каков подтекст: сколько бы общего ни было у Майкла и Селин, Лия таким образом хотела показать девушке, что теперь она ничего о нем не знает.

Я загнула палец. Дин и Майкл последовали его примеру.

На Селин это, похоже, не произвело сильного впечатления.

– Я никогда не произносила слово «подозреваемый» так, будто это совершенно нормальное слово в лексиконе подростка.

Дин, Майкл, Лия и я загнули пальцы. Лия откашлялась, чтобы привлечь внимание Слоан.

– Я никогда не говорю ничего совершенно нормального, – пояснила Слоан. – В девяноста восьми процентах случаев я вообще не нормальная. – Она помолчала. – Я никогда не