Рассказы - Роберт Альберт Блох

— Еще безумнее, — настаивал друид.

На границах империи вспыхивали мятежи. На этот раз цезарь нахмурился.

— Я и так достаточно безумен, — заявил он. — В конце концов, друид, есть предел человеческой выносливости.

— Возможно, — кивнул бывший жрец. — Но если они когда-нибудь позволят своим помыслам коснуться твоей личной жизни…

Юное лицо императора потемнело и стало ужасно похоже на лицо мертвого Тиберия. Глаза Тиберия сверкали, когда он взревел:

— Вечное проклятие народу! Да и моим злодеяниям тоже! Друид, тебя не касается, чем я занимаюсь. Я выполнил свое обещание, дал тебе деньги, комфорт и власть даже надо мной. Но моя жизнь принадлежит мне. Я всегда ненавидел людей, как они ненавидят меня. Теперь они будут страдать. Я нахожу много удовольствия в их страданиях. Знай же, на Капри у меня были пыточные камеры, и на старости лет я обнаружил, что причинять боль — особое удовольствие. Теперь я пользуюсь этим знанием и причиняю боль, будучи молодым. Дай мне поиграть с моими подданными, друид, и не спрашивай меня как. Ах, если бы у Рима была только одна шея, которую я мог бы свернуть!

Раздавшееся лицо друида вытянулось в тревоге.

— Цезарь, такие речи искушают моих богов, чей дар ты получил! Прошу тебя, прекрати богохульствовать!

— Ах! — император сплюнул. — Думаешь, мне есть дело до твоих богов? Все, чего мне нужно бояться, это людей — глупых, тупых людей. Пока я дарую им много праздников, много представлений в амфитеатре, они не будут бунтовать. Пока я привожу диких зверей для сражений, они останутся довольны. И мне нравятся представления. Мне нравится кровь. Мне нравится ожесточенность боя. Приходи завтра на наше следующее представление, друид.

Это будет очень интересно.

Цезарь загадочно улыбнулся друиду, заглянув в пухлое, ничего не подозревающее лицо волшебника. Колдун тоже таинственно улыбнулся императору, посмотрев на пухлое, ничего не подозревающее лицо Калигулы. Друид знал о заговоре. Завтра, когда цезарь покинет арену, его зарежут заговорщики из гвардии. Люди устали от его тирании. Его улыбка была действительно всезнающей. Что ж, пусть Калигула-Тиберий умрет. Друида уже тошнило от жестокого хозяина, которого он некогда подчинил. То, как он использовал свою новую жизнь, оскорбляло друидских богов.

Об этом друид втайне узнал от оракула и прорицателя. Он жаждал вернуться в Британию и покаяться в своем грехе. В противном случае, как было предначертано звездами, друида ждала кара богов, причем близкая. Друид улыбнулся, потому что завтра Калигула умрет. Калигула улыбнулся, потому что завтра умрет друид. Его тошнило от тирании этого хитрого бородача. Кроме того, он был единственным, кто знал его секрет, а посему кудесник должен быть уничтожен ради безопасности. Изнеженная придворная жизнь расслабила его, притупила чувства и силы. Друид больше не боялся предательства и, вероятно, не защищался от него. Было бы легко избавиться от этой пиявки и править, как заблагорассудится. В тот вечер Калигула улыбнулся, насыпая порошок в вино друида за столом. На этот раз, он знал: друид был не готов. Против такого яда не подействует никакая мистическая сила, не будет никакого сопротивления. И это была правда. Через несколько минут бородатый британец внезапно рухнул на скамью. Его глаза остекленели от паралича.

Стражники быстро вынесли тело. Калигула все устроил. На следующий день император занял свое место в ложе на арене. Устроили государственный праздник. В гигантском амфитеатре толпились жаждущие зрелищ римляне, трубили трубы для гладиаторских боев. Это было великолепное зрелище, и толпа приветствовала его, но Калигула-Тиберий в задумчивости ждал момента своего триумфа. Затем арену очистили от тел, пол посыпали песком, и клетки в дальнем конце открылись.

Львы! Женщины-весталки, осквернившие свой храм, съежились в центре, когда рыжевато-коричневые твари бросились вперед с выпущенными когтями и ощеренными клыками. Ноздри императора раздулись от запаха крови. Затрубили горны. Он наклонился вперед. Вот это было зрелище! Вошли быки. Дикие быки, рогатые, огромные самцы, которые убивали львов и тигров в настоящих битвах. Быки, которые убивали не от голода, а из чистой жестокости. Гигантские животные с острыми рогами, превращавшими своих жертв в кровавые лохмотья. Быки! Толпа взревела от восторга, быки зарычали и захрапели, рассерженные шумом. Улыбающийся император поднялся и уронил жезл. Изпод ложи на арену вышла одинокая фигура — безоружный белобородый человек, подталкиваемый стражниками. Это был друид. Все еще слабый от парализующего зелья, он вышел в центр арены. Цезарь рассмеялся. Какая шутка! Он скормит своего врага быкам, избавится от него и будет наслаждаться представлениями без оглядки. Друид был слишком ошеломлен, чтобы сопротивляться. Безоружный старик стоял лицом к быкам на дальней стороне арены — прямо напротив огромного белого самца, который увидел его и намеренно поскакал к нему, когда толпа закричала.

И заглушая шум толпы, друид пронзительно закричал:

— Мабон! Это великий Мабон явился отомстить мне!

Цезарь услышал эти слова с холодком воспоминания. Мабон? Да, бычий бог друидов. Один из тех, кого друид боялся оскорбить своими злодеяниями. Цезарь снова рассмеялся. Какая подходящая смерть!

— Ты жаждешь мести, Мабон? — закричал друид. — Ах, я заслуживаю смерти. Но не такой, Мабон. Я возьму другого, подожду его.

Пусть тот, кто осквернил свою новую жизнь, примет эту смерть вместо меня. Пусть она заберет его!

Сквозь рев толпы император услышал эти слова. А потом увидел, как друид намеренно повернулся спиной к скачущему быку — лицом к цезарю в царской ложе. Его глаза устремились на Тиберия-Калигулу, и на мгновение, несмотря на слабость, они засверкали, красные и сильные, как в старые времена. Они стали еще краснее и сильнее. Император почувствовал на себе его взгляд и крепко сжал в руке жезл, придающий силы сопротивляться ужасному давлению этого взгляда. Затем друид быстро зашептал: цезарь увидел, как шевелятся его губы.

Его карие глаза опустились под силой этого взгляда, и он сжал скипетр. Но это уже был не жезл. Это было что-то холодное, живое и движущееся, ползущее вокруг его плеча, как палка, которую держал друид в тот день, когда Тиберий обменялся душами с Калигулой. Красные глаза вспыхнули, и какое-то существо подползло к горлу императора. Сидевшие в ложах рядом с цезарем видели, как он схватился за шею. Они посмотрели на арену и увидели, как красные глаза друида вспыхнули и погасли. Раздался одинокий крик старика, заглушенный воем толпы. Но это был голос императора, вырвавшийся из его горла. А затем фигура друида, казалось, на мгновение сжалась и снова возвысилась.

На этот раз