Закон навязанных обстоятельств - Юлия Ефимова

Глава 11. Эрик

Блокнот 4, страница 2

Вода значит в моей жизни больше, чем мне раньше казалось.

Да, это понимание пришло после того случая на реке, когда я чуть не утонул, но снилась мне вода давно, возможно, всегда.

Для того чтоб проверить свою гипотезу, записался в бассейн. Секция платная, но мама не была против и сказала, что найдет деньги.

Я ей очень за это благодарен.

Эрик, 2000 год

– Я не хотел вас пугать, – сказал Андрей Андреевич, когда все собрались, – но, видимо, обстоятельства складываются так, что мне придется рассказать вам. Вот уже месяц, раз в неделю мне приходят вот такие открытки. Посмотрите внимательно, вы нигде подобные не замечали?

– Детские стишки какие-то, – непонимающе сказала молодая жена Алиса, рассматривая открытки и по очереди передавая их другим членам семьи. – Ходы, стишки и картинки… Андрюшенька, – продолжала она говорить, пока все молчали, – кто-то просто шутит над тобой. Тебе надо отдохнуть, съездить на теплое море, может, в нам рвануть в Таиланд?

– Не смей разговаривать со мной как с умалишенным, – рявкнул Андрей Андреевич, и Алиса тотчас же замолчала.

Эрик был удовлетворен решением хозяина дома все рассказать и сейчас рассматривал собравшихся. Он был уже знаком с ними всеми заочно, но вживую видел впервые.

Итак, думал он, пока Аушев объяснял домочадцам, кто они, зачем, и давал указания отвечать на их вопросы, начнем все-таки с хозяйки, которой здесь по всем параметрам является Римма.

Женщина хоть и прекрасно выглядит, но ее пятьдесят все же читаются на худом скуластом лице. Она чувствует себя главной, конечно, после хозяина дома, и смотрит на него по-особенному. Что это, любовь или уважение? А может быть, собачья преданность?

Могла ли она присылать открытки с угрозами? Ответ однозначный: могла, она прекрасно понимает, что Алиса, свадьба – все это может поставить под угрозу ее главенство в доме, хотя сейчас Андрей Андреевич, скорее всего, клянется ей в обратном, но ночная кукушка, как говорится, дневную перекукует, это факт, и она об этом знает.

Дальше доченька, девушка ярко некрасивая, с грубыми папиными чертами лица, да к тому же неухоженная. Если ее тетка Иванна спасается природной красотой даже в сорок, не особо утруждаясь и даже имея небольшой лишний вес, то Геле эта схема не проходит, ей нужен, как говорят, апгрейд, а его у нее совсем нет. Даже сейчас дочь очень зло смотрит на отца, не ничуть скрываясь, и так же на свою будущую мачеху Алису. Она тоже могла отправлять эти странные открытки, чтоб только попортить нервы отцу.

Сестра Иванна, красивая женщина, скорее всего, ровесница Эрику, живет у брата и за счет брата, делить пространство она, конечно, тоже не хочет. На Андрей Андреевича смотрит с ненавистью и неким превосходством, словно что-то знает о нем, что-то постыдное. Могла, еще как могла.

Алиса, красивая кукла. Все в ней искусственное – волосы, ресницы больше глаз и ногти, которыми, кажется, можно заколоть. Но ей пугать мужа нет никаких причин, она вступает в свою должность богатой женушки и наслаждается этим, пока правда не выпячиваясь. Похоже, открытки предназначены для того, чтоб напугать ее и отговорить от замужества? Тогда почему их отправляют не ей? Выглядит она, конечно, глуповатой для такой сложной схемы, хотя, возможно, сейчас на Эрика влияет стереотип – все блондинки глупые, а вдруг она исключение в этом правиле.

Пятой даме лет семьдесят, это мать второй жены, Сталина Павловна, женщина тучная и хмурая, как и положено быть теще из анекдотов; она тоже зятя не любит и даже сейчас, когда он рассказывает им про открытки и угрозы, демонстративно не смотрит в его сторону. Могла? Ну, тут с поправкой на возраст, но ведь у нее могли быть и сообщники.

Такая простая и такая яркая мысль пришла сейчас в голову Эрику. А ведь они могли это сделать все вместе, вчетвером. Ведь никто, совершенно никто не удивился тому, что сейчас говорил им Андрей Аюшеев.

– А не кажется ли тебе, дорогой мой зять, – сказала Сталина Павловна, когда хозяин дома закончил, – что ты слишком много думаешь о себе. Привык, что мир крутится вокруг тебя? Кто пугает тебя? Кому ты нужен, это вон Гелька твоя, скорее всего, балуется. Пигалицу твою напомаженную напугать хочет, чтоб она замуж за тебя не шла. А ты тут сыщиков московских выписал, расследование целое начал. У нас в деревне говорили: сам себя сжег, сам и тушил.

На этих словах она встала и демонстративно вышла из гостиной. За ней потянулись остальные. Последним молча вышел хозяин, и Эрику показалось, что такая реакция домашних стала для него ударом.

Глава 12. Геля

Блокнот 4, страница 10

Я хожу в секцию по плаванью всего полгода, но и здесь уже стал первым. Знаю, что в любом деле, если я захочу и приложу усилия, непременно стану лучшим.

Когда-то мне казалось, что это просто и так могут все. Но позже я понял, что нет. Не у всех хватает на это умственных и физических способностей.

Но вода – это что-то другое, мне в ней очень хорошо! Именно хорошо!

Секцию бокса бросаю, там я всё получил, что хотел, и тратить на нее время больше не стоит.

Эрик, 2000 год

Ангелина Аюшеева ненавидела себя и, в частности, свой нос. Она не знала, чем провинилась перед Господом, за что он наградил ее таким шнобелем. Разве мало она натерпелась, воспитываясь строгой тетушкой, которая ее любила только на глазах у отца. Понимание, что она некрасива, пришло очень быстро, и с самого детства ненавистный отцовский нос, который на нем самом смотрелся очень органично, ведь он мужчина, приносил Геле горе и страдания.

Сначала она ждала своего восемнадцатилетия, чтоб обратиться в клинику пластической хирургии. Геля знала об этом все, она изучила массу литературы и могла, разбуди ее среди ночи, рассказать, где, как и кто оперирует носы. Но в восемнадцать отец сказал, что надо подождать до двадцати одного года, и Геля, сцепив зубы, продолжила ждать. Потом был новый срок – окончание универа, и тут Геля пошла отцу навстречу, не став спорить, просто ждала, вычеркивая из календаря день за днем,