Закон навязанных обстоятельств - Юлия Ефимова

Глава 15. Эрик

Блокнот 4, страница 45

Как просто в универе, как легко и радостно учиться.

Раздражают только однокурсники, завидующие моей легкости и от этого насмехающиеся над моим возрастом. Это удел всех гениальных людей – быть в одиночестве.

Хотя у меня есть мама, а значит, я уже не один.

Эрик, 2002 год

В доме стояла гробовая тишина, впрочем, как и за окном, что было странно для сегодняшнего дня, но, видимо, люди устали. Хотя Эрику казалось, что они просто все затаились по своим комнатам и ждут продолжения, ну по крайней мере один человек в доме точно, только вот кто он.

Когда все выбежали из дома, ну, или, как в случае Сталины Павловны, вышли на крик Иванны, они застали там страшную картину. Женщина уже посинела от своего визга, который не становился тише, и казалось, что ей вот-вот перестанет хватать воздуха и она рухнет без чувств. Хозяин дома же стоял с кочергой в руках над разрушенным снеговиком, из которого выглядывала человеческая голова, и непонимающе смотрел вокруг.

– Кто его слепил? – спросил он хрипло, когда все столпились вокруг, в ужасе уставившись на находку. – Я спрашиваю, кто его слепил? – закричал он, и Иванна наконец перестала кричать.

Первым пришел в себя Юлий. Он почти насильно завел всех в дом, приказал Римме успокоить рыдающую Иванну и заставил Зою Саввичну вызвать полицейских.

А Эрик? Позже он успокаивал себя, что Юлий – опер и знает, как вести себя в экстренных ситуациях, он же тогда просто растерялся.

Не прав был Василий Васильевич, назначив Эрика главным, как бы ни было прискорбно, но Эрик это признал сейчас, сидя в темной комнате и вглядываясь в белый снег за окном.

Нет, из его окна не было видно место преступления, и потому картина за ним была достойна руки живописца. Ровный белый снег, огромные кедры и тусклый свет фонарей. В этом было что-то успокаивающее, еще бы не знать, что там, на другой стороне участка, буквально четыре часа назад нашли труп мужчины.

Единственное, что он мог сейчас сделать, это вспомнить весь вечер в деталях, благо память у него была стопроцентная, ему даже не стоило напрягаться, чтоб запомнить и потом воспроизвести происходящее.

Полиция и следователь приехали очень быстро, оцепили место происшествия и собрали всех в гостиной. Там уютно трещал камин, как бы не понимая еще, что в доме произошла трагедия.

Их тройке пришлось рассказывать следствию свою легенду – кто они и что здесь делают. Группа частных детективов из Москвы, документы имеются, приехали на вызов Андрея Андреевича Аюшеева расследовать историю с открытками.

При упоминании частных детективов следователь скривился как от зубной боли и тяжело вздохнул, их историю про открытки выслушал, но было видно, что она его не впечатлила. Он настоятельно просил не уезжать до окончания следствия, но и не лезть в него тоже не рекомендовал.

Потом оперативники решили провести опознание, и вот тут начались чудеса.

Первой, кому оперативник показал фото трупа, была Геля. Да, они, конечно, выскочили на улицу все, но рассмотреть его было невозможно, голова хоть и выпала из снеговика, но лица видно не было, оно было все залеплено снегом. Сейчас же им показывали более-менее внятное фото, пытаясь установить личность.

– Это московский пластический хирург Роберт Эдуардович, – сказала Геля удивленно. – Что он здесь делает? Мы с ним несколько раз обговаривали операцию, всегда по интернету. Я собиралась сделать пластику носа, и он единственный согласился ее сделать, но у меня пока нет денег, и я прекратила с ним общение.

Оперативник, удовлетворившись, что так быстро удалось установить личность, уже хотел убрать фото, но тут его заметила сидящая рядом с Гелей Иванна.

– Это мой психолог, – сказала она пугающе буднично для столь эмоциональной дамы. Но дело было в том, что приехавшая скорая вколола ей столько лекарств, что оно заставило ее наконец успокоиться. – Роберт Эдуардович, только у него почему-то нет очков, а ему так шли очки, – слегка удивилась она, словно это сейчас было главное.

Оперативник и следователь многозначительно переглянулись.

– Вы уверены? – уточнил опер.

– Да, – ответила Иванна.

– А вы уверены? – полицейский вернулся к Геле.

– Да, – ответила она, еще раз взглянув на фото на телефоне, и непонимающе посмотрела на Иванну.

– Значит, психолог и пластический хирург в одном флаконе, – сказал следователь, что-то записывая. – Замечательно, а фамилия у него какая?

Девушки не успели ответить, как их перебила Сталина Павловна.

– Покажите мне, – сказала она, бледнея на глазах. Пожилая женщина сидела поодаль, и ей было не видно фото, что показывал опер.

Он посмотрел на следователя и, получив разрешение, подошел к женщине, протягивая телефон со светящимся экраном, на котором сейчас было фото трупа. В одно мгновение Сталина Павловна стала еще бледней, хотя куда уж больше.

– Это мой сын, Робик, – еле шевеля губами, сказала она. – Роберт Эдуардович Вятка. Он терапевтом в поликлинике работает в Иркутске, вернее, работал десять лет назад, когда мы жили вместе. Но мы уже давно не общаемся. Правда этим летом он позвонил ни с того ни с сего, но я прокляла его и трубку бросила. Позже попросила Гелю научить, как номер заблокировать на телефоне. Она может подтвердить.

Геля утвердительно кивнула.

– Вот, его номер так и заблокирован, – она протянула телефон следователю, словно призывая его проверить сказанное. – Больше я о нем ничего не слышала, и что он тут делает, понятия не имею. А скажите, когда этот бил его кочергой со всей дури, Робик был уже мертв? – спросила она полицейского тихо, и скупая слеза скатилась по ее щеке.

И вот тут уже удивились все, а не только полицейский и следователь, но даже Андрей Андреевич вскочил и уставился на фото, Римма и Эрик сделали то же самое. Алиса медленно подошла и посмотрела в экран последней. Сейчас он очень жалел, что поддался порыву, фотография труппа ему ничего не дала, а вот реакции на фото у хозяина дома, его невесты и невестки он не увидел, и теперь не понимал, сказали они далее правду или нет.

– Я его не знаю, – первым произнес Андрей Андреевич. – Слышал о нем, конечно, даже однажды разговаривал с ним по телефону, когда звал на похороны супруги, но никогда не видел вживую, – последние слова застряли у него в горле, и он закашлялся, видимо, вспомнив, как бил по