Закон навязанных обстоятельств - Юлия Ефимова

ее и искать не пришлось, она стояла у забора, – пояснила Зоя Саввична. – Юлик прав, я им быстро пробила нашего снеговика и следователю номер машины, зарегистрированный на сыночка, дала, а они за ворота вышли и сразу на нее наткнулись. Кстати, следователь такой душка, вот бы мне такого зятя…

– К сути, – прервал ее Эрик, боясь, что женщина снова уйдет в дебри.

– О да, так вот, они как заговорили про ГЛОНАСС, GPS, у меня тут как щелкнуло – наши цифры ведь могут быть координатами на карте! Вот смотри, если их разделить по восемь – широта, долгота, и вбить в карту, то мы получаем точку. За эту версию выступает то, что все они получаются здесь, в Зиме, вот я три точки отметила.

– Вы гений, – сказал Эрик, не понимая, как он сам до этого не додумался.

– Знаю, – вздохнула Зоя Саввична, – но это, к сожалению, никак не отменяет моего зятя.

– Слышишь, Кай, – крикнул Эрик, вглядываясь в карту. – Завтра надо проехать по этим точкам.

– Боюсь, мальчик уже не слышит тебя, ведь он спит на твоей кровати полностью одетый, – заметила Зоя Саввична. – Пора и мне.

– На мою кровать? – не понял Эрик.

– С вами весело, но я, пожалуй, все же ограничусь своей. Боюсь, Юлик храпит, я заметила, что у него нос переломан в нескольких местах.

– А как же… а я что с ним буду делать? – сказал Эрик растерянно. – Разбудите его.

– Боюсь, что это невозможно. Пытаться его разбудить сейчас все равно что будить кота моего зятя, то есть дело дрянь, – засмеялась Белоцерковская и вышла из комнаты.

Эрик честно попытался растормошить Юлия, но Зоя Саввична оказалась права – это было невозможно.

Пролежав в ванне под холодной водой положенные одиннадцать минут и одну секунду, он взял подушку, выключил свет и устроился на неудобной банкетке. Уже засыпая, Эрик вспомнил, что пошел второй день, как мать в больнице, а он ей так и не позвонил. Это неправильно, сам себя отругал Эрик, он должен быть ей благодарен и сам себе пообещал позвонить завтра. Но в голове, не давая уснуть, крутились строчки старой дворовой песенки, которую Алька любила петь под гитару:

– Потом остынет мой кофе,

Мы все постареем потом

И, встретясь на вечной Голгофе,

Всплакнём о вчерашнем тайком.

Потом пропадёт интерес,

Потом повзрослеют дети,

А кудри беспечных повес

Повиснут как старые плети.

И у осколков цели

В самый последний час

Мы скажем, что не успели,

Поэтому – нужно сейчас!

Глава 16. Юлий

Блокнот 4, страница 50

Сегодня мне исполнилось 18 лет.

Я много успел уже сделать к совершеннолетию, многое успел про себя понять.

Но вопрос, кто мой отец, так и висит в воздухе.

Мама по-прежнему отказывается говорить на эту тему.

Эрик, 2003 год

– Юлий, тебе нельзя пить, – сказала бабуля. Она сидела на его кровати, а утренние лучи яркого летнего солнца светили ей прямо в спину, и потому он никак не мог разглядеть ее лицо, но точно знал, что это она.

– Ну что поделать, – продолжала она рассуждать своим вкрадчивым интеллигентным тоном, – что ты генетически так устроен. Это не болезнь, запомни это, это синдром, особенность твоего организма. Пора.

Последнее слово так контрастировало с тем, что бабулечка говорила до этого, что Юлий вздрогнул и проснулся.

– Пора, – над ним стоял его нынешний начальник и тряс его за плечи. – Кай, ты спишь неприлично много. Мы и так практически всё упустили.

– У меня сегодня выходной, – сказал Юлий через силу. – Я на больничном.

– Ну уж нет, – ответил ему Эрик и плеснул воду в лицо.

Юлий вскочил и, надо признать, проснулся.

– Ты сдурел?!

– Если бы все пьяницы в нашей стране брали выходной после попойки, у нас бы работать было некому.

Он сунул в руки Юлию стакан с шипящей водой.

– Надеюсь, там яд, – сказал он и покорно выпил.

– И не надейся, – ответил Эрик. – Там абсорбент, который выведет токсины и даст тебе возможность передвигаться.

Навряд ли средство подействовало мгновенно, но если это так, то оно волшебное. Выпив его, Юлий довольно быстро начал приходить в себя и смог оглядеться. Он по-прежнему в своем ярко-лиловом пуховике и в ботинках сидел на кровати в спальне Эрика, но не это его поразило, а солнечный день за окном. Светало здесь поздно, и это означало, что сейчас как минимум обед.

– Я проспал завтрак, – констатировал Юлий. – Что случилось? У нас еще один труп в снеговике или очередная открытка?

– Нет, но мы с Зоей Саввичной кое-что нашли, и мне нужны твои контакты в полиции, твои вчерашние друзья-алкоголики, – поддел его Эрик, показывая Юлию карту на смартфоне.

– Попрошу не оскорблять моих друзей, – выговорил Юлий. – Они все хорошие, хоть и пьющие люди…

– Вот мне и нужны твои хорошие люди. Наши цифры на открытках – это координаты, широта и долгота, это вчера предположила гениальная Белоцерковская, – радостно сообщил Эрик.

– Ого, как она тебя, а я думал, у тебя гений только ты. – Юлия тошнило, и кружилась голова, но всё же это было уже то состояние, когда можно немного думать.

– Остришь, значит, легчает, – кивнул Эрик. – Вот она мне проставила точки, я вызвал с утра Нину, и мы съездили по этим адресам. Первая открытка пришла первого ноября, но она не сохранилась, и мы не знаем, были ли там координаты. Но хозяин помнит, что на ней было написано: «Игра началась, первый ход – зависть».

– Значит так, учитель, прекрати тут вести урок, мы всё это уже сто раз проходили, то есть обговаривали, не будь занудой. Давай ближе к делу, зачем вот это всё пересказывать, – схватился за голову Юлий. – У меня еще нет так много свободных мозговых клеток. Давай как для самого тупого своего ученика: кратко и четко.

– Вторая открытка, – не обращая внимания на просьбы Юлия, продолжил Эрик. – На ней уже есть координаты и стихотворение, что охотник убил завистника. Это магазин бытовой техники. Нам надо знать, не произошло ли там что-нибудь седьмого ноября, в день, когда вторая открытка была доставлена Андрею Аюшееву, ну или плюс-минус пару дней.

– Продолжайте, профессор, я конспектирую, – пошутил Юлий. – Значит, надо ехать в магазин и спрашивать. Всё понятно.

– В магазине тебе никто ничего не скажет. Я уже пытался, закончилось тем, что охранник выгнал