Золото в смерти - Нора Робертс

в аккуратных жилетах поверх белых рубашек суетливо носили напитки и тарелки. Входная дверь была окрашена в спокойный бежевый цвет и обеспечивала надежную защиту. Вместо того чтобы пробираться внутрь самостоятельно, Ева нажала на звонок — для Виктории Абнер-Рафти и Грегори Брикмана, живущих в лофте.

Ответил мужской голос — не роботизированный:

— Лейтенант Даллас и детектив Пибоди.

— Да, проходите.

Дверь отворилась.

Хотя входная зона была ухоженной, Ева предпочла подняться по лестнице.

У двери квартиры на втором этаже стоял мужчина. Выглядел он уставшим. Хорошо сложенный, смешанной расы, около тридцати с небольшим, он выдавил вежливую улыбку, которая не достигала его спокойных карих глаз.

— Грег Брикман, — представился он, пожимая им руки. — Я муж Тори, зять Кента. Проходите, пожалуйста. Спасибо, что позвонили заранее, — добавил он. — Это дало Марти время собраться. Он сейчас на кухне с Тори. А, Маркус и Ланда — брат Тори и его жена — сейчас наверху. Они занимаются... ну, подготовкой. Мы отправили всех детей в парк с няней. Надеюсь, это нормально. Просто мы подумали, что будет лучше, если они не будут здесь, пока вы разговариваете с Марти.

— Всё в порядке, мистер Брикман.

— Просто Грег. Сейчас ужасное время. Никому из нас не легко. Если вы не против, я сейчас позову Марти.

Гостиная была уютной и светлой, с широким окном, выходящим на улицу и живую атмосферу района. Как и в доме её отца, у дочери висело много семейных фотографий, немного хорошего искусства, царил цвет и стиль без излишней претенциозности.

Грег вышел вместе с тестем и женщиной, которая походила на своего покойного отца: спортивного телосложения, с растрепанным коричневым хвостом и полным горя лицом без макияжа.

— Это моя дочь, Виктория, — сказал Рафти, цепляясь за её руку. — Я не... Маркус?

— Он и Ланда наверху. Хочешь, я их позову? — спросил Грег.

— Не знаю. Мне сложно думать дальше, чем на минуту вперёд.

— Я позову их.

— Пойдём, папа, сядем, — Тори подвела его к дивану и села рядом. — Есть новости? Извините, — прервала себя. — Садитесь, пожалуйста. Я могла бы сделать вам чай, папа.

— Мы в порядке. Извините, что вторгаемся в это трудное время, — начала Ева.

— Вы вчера были очень добры. Я помню вашу доброту. Все были добры. Селдин сказала, что вы разрешили ей звонить, приходить — она семья. Мы благодарны.

— Доктор Рафти, — сказала Пибоди, — уверена, вы знаете, но хочу отметить, что все, с кем мы говорили в офисе доктора Абнера, отзывались о нем с теплотой и уважением.

— Спасибо вам за это.

Грег вернулся с другим мужчиной и женщиной. Сын унаследовал телосложение от другого отца. Высокий, худощавый, с усталыми глазами Рафти, он встал рядом с отцом, а жена села на стул.

— Это мой сын Маркус и его жена Ланда.

— Вы уже нашли того, кто сделал это с моим отцом? — потребовал Маркус.

— Мы рассматриваем несколько версий, расследование активно и продолжается.

— Это типичные полицейские отговорки.

— Да, — согласилась Ева, — но это правда.

— Злиться надо не на них, Маркус, — прошептала жена.

Он открыл рот, потом закрыл. Вздохнул. — Ты права. Прошу прощения.

— Нет нужды. У нас есть ещё вопросы, доктор Рафти. Ваш муж говорил с вами о Бене Рингволде?

— Я... не уверен.

— Пятнадцать лет назад доктор Абнер сообщил о Бене Рингволде в связи с насилием над ребёнком.

— Подождите, да, конечно... —

— Это он убил моего отца? — спросила Тори.

— Нет, нет, нет, — быстро ответил Рафти, поглаживая её руку. — Теперь я хорошо помню Бена. Он приходил к Кенту несколько лет назад. Проходил программу «Двенадцать шагов». Приходил извиниться, на самом деле, благодарить Кента за помощь в том, чтобы остановиться.

Медленно кивая, Рафти вспомнил всё. — Он помирился с бывшей женой, наладил отношения с сыном. Девятый шаг — он пытался загладить вину и приходил к Кенту. Мы трое долго говорили, помню.

Он немного улыбнулся. — Бен говорил, что открыл бизнес — фудтрак. Мы как-то там побывали. Кент был очень доволен. Говорил, что это восстановило в нем веру в людей, когда увидел, что кто-то изменил свою жизнь. Вы не думаете, что он мог навредить Кенту?

— Нет, пока что нет. У него есть железное алиби, и, судя по всему, он действительно изменился, как сказал ваш муж. Он может связаться с вами, доктор Рафти, чтобы выразить соболезнования. Ваш муж говорил о Томасе Тейне?

— Не уверен.

— Я знаю это имя, — вмешался Маркус. — Я знаю. Папа сообщал о нем. Он бил жену и ребёнка. Мы говорили об этом после того, как ему назначили общественные работы или что-то в этом духе.

— Ваш отец говорил, что Тейн угрожал?

— Нет.

— А про Кёртиса Фейнголда?

— Да, знаю этого. Помню, потому что его жена была учительницей, и я помогла ей устроиться в школу в Йонкерсе. У меня там есть коллеги. Он — алкоголик и насильник. Я знаю, что он сидел.

— Доктор Майло Понти?

— Да, мы все знаем это имя. У нас был семейный ужин, и Кент опоздал, потому что проверял пациента в неотложке больницы Унгера. Он отчитал Понти за то, что тот грубо разговаривал с женщиной, которая привела своего маленького сына. Кент не мог терпеть, когда страдающего человека не лечат с состраданием. Но никто не убивает человека за то, что он сделал замечание.

— Мы рассматриваем все версии, — заключила Ева.

Когда она кивнула Пибоди, та достала свой КПК и показала восстановленное яйцо. — Вы когда-нибудь видели что-то подобное?

Рафти нахмурился, всматриваясь. — Золотое яйцо — как у гусыни? Наверное, видел в сувенирных лавках, в рисунках, что-то в этом роде. Что это значит?

— Нам удалось восстановить его по осколкам, которые нашли на вашем кухонном полу, — объяснила Ева. — Наши криминалисты определили, что внутри этой… безделушки было нанесено герметичное покрытие, а края обеих половинок также