Безмолвные лица - Дмитрий Владимирович Ковальски

забытые воспоминания. Туман, стелющийся над болотами, что-то скрывал. Возможно, события из прошлой жизни. На миг Августу показалось, что он узнает очертания призрачного города. Но видение продлилось всего миг, и он вернулся в промозглую ночь Гримсвика.

– Что-то вы не спешили, – заметил Олаф Берг, когда Август нашел его возле уцелевшей части замка.

Высокая дверь из цельного дуба, обитая ржавым железом и усеянная геометрическими узорами, еще хранила остатки некогда зеленой краски. Большая часть ее поверхности была покрыта черным пеплом, свидетельством давно угасшего пожара.

Два резких щелчка, когда оборотный ключ провернулся в замке, разорвали тишину, и дверь впустила их в темноту замка. Слабый свет факела дрожал, и едва они переступили порог, под сводами зала раздался звук: испуганные летучие мыши, потревоженные светом, сорвались с места и бросили свое укрытие. Судья Берг шел впереди, освещая путь масляной лампой, ее тусклый свет разливался по стенам и камням. Август не отставал, держа факел перед собой как щит, разгоняющий черные тени.

Левое крыло замка, куда они попали, действительно уцелело, хотя и не выдержало безжалостную проверку временем. Стены потрескались, некоторые балки сгнили и прогнулись, а золотые элементы отделки либо украли, либо уничтожили. От былого величия остались лишь призрачные тени, среди которых они блуждали, пытаясь отыскать следы похищенных детей.

Картина и правда унылая. Вряд ли кто-то удерживает их в этих местах.

В дальнем углу двинулась тень, и Август направил факел в ту сторону. Он надеялся, что Гуннар привел Ивара. В его компании ему было спокойней.

– Есть еще кабинет господина Форсберга! – Голос судьи эхом пролетел по пустому помещению, тревожа упокоенные здесь души. – Заглянем туда и повернем обратно!

Снова скользнула тень. На этот раз гораздо ближе к Августу. И слух уловил с дыханием ветра знакомый шепот: «Грииим».

«Только не сейчас», – подумал Август. Его внутренний демон рвался наружу и в темноте, когда кровь гонит страх по венам, чувствовал свою власть.

– Подождите! – закричал он и бросился к судье.

Тот как раз скрылся за дверью, возле которой стояла разбитая каменная фигура обнаженной девы.

– Вы словно призрака увидели! – улыбнулся судья Берг.

– Немного не по себе от этого места. – Август тяжело дышал. Виски бешено колотились, а сердце, наоборот, замерло.

– Вот и кабинет. – Олаф театрально провел рукой.

В центре комнаты на некогда бордовом ковре стоял тяжелый, обожженный с одного края стол. Стены скрылись под книжными стеллажами со сломанными полками. Черная, напитанная пылью и изъеденная молью портьера закрывала единственное окно.

– Как видите, ничего интересного.

Август подошел к одной из стен и поднял книгу. Он быстро перелистнул страницы, чем поднял облако пыли вокруг себя. Затем посмотрел на письменный стол в центре.

– Этот замок уже давно стал домом для суеверных слухов и забытых воспоминаний, – раздумчиво произнес судья Берг. – Если бы только дети были здесь…

– Погодите! – Август отбросил книгу. – Вам не кажется странным, что стол – единственная мебель здесь, которой коснулся пожар?

Судья Берг переменился в лице и направил свет лампы на стол.

– О чем это вы?

– Он выглядит неуместно для этой комнаты. Как будто его притащили сюда намеренно. – Август ходил вокруг стола. Затем наклонился к нему и поднес факел. Пламя слегка накренилось.

– И зачем же кому-то сюда тащить стол? – возмутился Олаф. – Вы цепляетесь за до-мыслы.

– Чтобы что-то скрыть. – Август остановился и попробовал стол сдвинуть. Слишком тяжело. Он обошел его с другой стороны, уперся в него руками.

– Будьте добры, помогите мне, – попросил Август после очередной неудачной попытки.

– Гриииим, – прошептали тени вокруг. Но Август прогонял их. Попытался сконцентрироваться на реальности, где он стоит: напротив стола.

– Не утруждайте себя, – раздраженно произнес судья Берг. – Вернемся к Гуннару, думаю, он уже отыскал испуганного Ивара.

– Вы не видели, как дрожал факел? – Август обернулся и замолчал.

Судья Берг держал в руках револьвер.

– Простите меня, господин Морган, – сказал он и выстрелил. – Лучше бы вы меня послушались.

Пуля вошла в грудь в области сердца, и Август упал.

– Гриииим!

Это было последнее, что он услышал.

9

В келье, освещенной несколькими свечами, в старом кресле сидел отец Матиас. Его лицо было частично скрыто в полутьме, но глаза блестели в мягком свете огоньков. Он выслушал рассказ Греты и теперь молчал, глубоко задумавшись, переваривая каждое слово, которое она произносила.

Его руки спокойно лежали на коленях, переплетенные пальцы казались неподвижными, несмотря на тревогу, которая бурлила внутри. Разговор с Гретой всколыхнул давно подавленные сомнения, и теперь в нем боролись вера и разум, долг и страх.

В угасающем, как его сознание, огне камина трещало свежее полено. Пламя, медленно сжигавшее его, рождало теплое живое свечение. В воздухе витал тонкий аромат горящего дерева, возвращая уют и спокойствие в остывшее помещение. С каждым потрескиванием тепло все сильнее обнимало стены, растворяя холод и создавая атмосферу покоя.

– Ну, вот еще один, – устало произнес отец Матиас.

– Простите, святой отец, это моя вина. – Грета стояла перед ним на коленях, руки сложила и вознесла над собой, а голову она склонила и смотрела в пол.

– Мы идем по кругу, думая, что движемся вперед. Но каждый шаг лишь возвращает нас туда, откуда мы начали. Ничего не изменить. – Его голос звучал слабо и болезненно.

После этих слов отец Матиас зашелся кашлем.

Не поднимая головы, Грета схватила кувшин со столика и наполнила стакан водой.

– Вот, выпейте.

Отец Матиас сделал небольшой глоток и вернул стакан в ее руки.

– Если сами не ведаем пути, то как выведем заблудших? – Он поднял голову и посмотрел сквозь потолок. Только ему одному открылось ночное небо, усеянное яркими звездами. Грета тоже подняла голову, но видела лишь камень.

Пастор тяжело вздохнул и, скрипя костями, укрытыми черной рясой, поднялся из кресла. В безмолвном сопровождении Греты он дошел до своей кровати. Настоятельница помогла ему лечь и подоткнула под спину несколько подушек.

Наконец отец Матиас обратил свой взор к ней.

– Я хочу говорить с людьми, – начал он, – нам нужно спасение, ибо глупы мы, коль идем на уступки дьяволу.

– Хорошо, святой отец.

– Завтра я выступлю на службе! – Он сжал костлявую ладонь в кулак, сквозь бледную кожу проступали серо-зеленые вены.

– Но ведь пятница… – начала было Грета, но тут же осеклась.

– Не важно, – рука опустилась на грудь, – я боюсь, что у меня не так много времени осталось.

– Госпожа Ларсен поможет вашему здоровью. Господин Хокан хотел вас навестить.

– Я буду этому рад, – произнес он, – завтра после службы пусть останется в церкви. И мальчишка Олаф, мне есть что ему сказать.

– Хорошо, ваше святейшество.

Его взгляд снова устремился сквозь крышу к небесам. Только