Дурная кровь - Дженнифер Линн Барнс

Я нашла агента Стерлинг в кухне – она сидела напротив Бриггса. Руки сложены на столе. В нескольких сантиметрах от его рук. Ты не позволишь себе дотронуться до него. Ты не позволишь ему дотронуться до тебя.

Это она привела меня к Лаурель. Она не станет обвинять в этом Бриггса. Она не станет обвинять меня. После смерти Скарлетт агент Стерлинг ушла из ФБР – потому что обвиняла себя.

– Селин Делакруа – прирожденная. – Я заговорила от порога. Сейчас никто из нас не мог позволить себе такую роскошь – предаваться чувству вины. – Она спрогнозировала возрастные изменения по фото, которое нашла Слоан. Найтшейда зовут Мэйсон Кайл. Мы можем это использовать. – Мой голос сорвался, но я заставила себя продолжать: – Мы можем его использовать.

Глава 26

На организацию интервью ушло шестнадцать часов. По одну сторону стекла Бриггс и Стерлинг сидели напротив Найтшейда. По другую сторону за ними наблюдали Дин, Майкл, Лия и я.

Мы оставили Слоан дома с Селин и Джудом. Единственным взрослым по нашу сторону стекла был отец агента Стерлинг.

«Это сработает, – подумала я, ощущая, как сжимается горло. – Это должно сработать».

– Понимаю, вы уверены, что вам нечего нам сказать. – Агент Стерлинг начала допрос так, словно это была беседа, словно она хотела принять во внимание чувства и предпочтения серийного убийцы. – Но мне показалось, что это фото может изменить ваше мнение.

Она положила на стол фото – нет, еще не фото Мэйсона Кайла. Сначала агенту Стерлинг нужна была точка доступа, что-то, что начнет подтачивать способность убийцы хранить молчание. В этом случае – фото Лаурель.

– Вы звали ее Лаурель? – спросил агент Бриггс. – Или Девять?

Нет ответа.

– Она у них, вы знаете. – Агент Стерлинг говорила ровно и спокойно, но в ее голосе проступало напряжение, словно каждое слово, которое срывалось с ее губ, было живым существом. – Мы спрятали ее, но недостаточно хорошо. Они ее нашли. Может, они всегда знали, где она. Может, просто не спешили.

«Я должна была ее защитить, – в отчаянии подумала я. – Я должна была быть там».

Дин, стоявший рядом, положил руку мне на затылок. Я хотела отдаться его прикосновению, но не стала. Я не заслуживала прикосновений. Я не заслуживала чувства безопасности. Я не заслуживала ничего, кроме этого – сидеть и наблюдать за тем, как человек, убивший дочь Джуда, потянулся к фото Лаурель.

– Вы привезли ее с собой в Лас-Вегас, – произнесла агент Стерлинг. – Для чего?

– Если бы я не знал, кто вы, – прокомментировал Бриггс, когда стало ясно, что Найтшейд не собирается произносить ни слова, – я бы решил, что вы за нее переживали. Что вы хотели избавить ее от жизни, которую она вела.

Найтшейд ответил на это лишь все тем же оглушительным молчанием.

– Он не рад, что Мастера забрали ее снова, – сообщил Майкл агентам. У нас были микрофоны. Бриггс и Стерлинг слышали нас, Найтшейд – нет. – Но он не удивлен и не расстроен. Если он что-то и чувствует, так это тоску.

О чем ты тоскуешь? Не о Лаурель. О чем-то еще… О ком-то еще…

– Спросите его о моей матери, – сказала я.

Когда агенты ФБР поймали тебя, ты разыграл последнюю карту – единственную карту, – чтобы поговорить со мной. Ты забрал Лаурель у остальных Мастеров. Ты говорил мне о вещах, которые не должен был знать никто за пределами ваших священных стен.

– Лорелея попросила тебя забрать девочку? – спросил агент Бриггс. – Прошептала тебе на ухо отчаянную просьбу?

Пифия не шепчет. Пифия не умоляет. Я ощущала, как эти слова – или что-то похожее на них – проступают под покровом молчания Найтшейда. ФБР даже не подозревает, кто такая Пифия, что она собой представляет – для тебя, для твоих братьев. Ты им не скажешь.

Молчание – сила.

– Покажите ему Мэйсона Кайла, – предложил Дин.

Отнимите у него силу, отнимите у него молчание.

Агент Стерлинг, не говоря ни слова, вытащила фотографию Мэйсона Кайла, которую нашла Слоан.

Майкл длинно присвистнул.

– Его подбородок слегка дернулся. Он едва не стиснул губы. Посмотрите, как лежат на столе его ладони – в больших пальцах заметно напряжение.

– Он злится, – сделала вывод я. – И он напуган. – Я вспомнила все, что знала о Найтшейде. – Он злится на свой страх и боится своей злости, потому что он должен быть выше подобного. Он должен быть выше этого.

Мое понимание эмоций опиралось на другие источники, чем у Майкла. Оно не было связано с мышцами подбородка Найтшейда или блеском в его глазах – и основывалось на понимании того, что почувствует человек, который живет, чтобы побеждать, когда поймет, что поставил все не на ту карту.

Когда он поймет, что проиграл.

– А это прогноз изменения внешности с возрастом. – Агент Бриггс вытащил набросок, который для нас сделала Селин.

Пока Найтшейд смотрел на собственное лицо, агент Стерлинг перешла в наступление:

– Мэйсон Кайл, родился в Гейтере, Оклахома, номер социального страхования 445–97–1011.

Это было все, что мы знали о Мэйсоне Кайле, но этого было достаточно. Мы никогда не должны были найти твое настоящее имя. Ты должен был оставаться фантомом, призраком. Даже сидя в камере, ты стремился сохранять власть.

– Я мертвец. – Он говорил едва слышно. Месяцы молчания плохо сказались на его горле. – Я недостоин.

Для Мастеров это смертный приговор. Пифия, которая недостойна, погибает в схватке со своей наследницей. Если ребенок оказывается недостоин звания Девяти, его оставляют умирать в пустыне. А если Мастер не исполняет свой долг…

– Будет много боли. Будет много крови. – Найтшейд – Мэйсон Кайл – смотрел сквозь агентов, словно их здесь вообще не было. – Она не может допустить иного исхода – после того, как позволила мне оставаться в живых до сих пор.

У меня пересохло во рту. Она – то есть моя мать.

– Пифия? – произнесла агент Стерлинг. – Она решает, жить тебе или умереть?

Молчание.

– Дайте мне поговорить с ним, – попросила я. Бриггс и Стерлинг не подали виду, что они меня услышали. – Дайте мне поговорить с ним, – повторила я, пальцы сжимались в кулаки и разжимались, снова и снова. – Только со мной он разговаривал до этого. Он не станет рассказывать вам о моей матери, потому что это не про вас. Но я в его глазах – часть этой истории, по крайней мере,