Неупокоенные кости - Лорет Энн Уайт

– Вы уверены, что удары были нанесены именно в таком порядке? – не утерпел Дункан.

– А вот смотрите… Первый удар пробил кость. От этого места разошлись во все стороны трещины – вот, вот и вот… – Сарья обвела рукой темные извилистые линии, расходившиеся от неправильной формы отверстия, как лучи от звезды. – Второй удар тоже вызвал растрескивание кости, но эти трещины короче, так как импульс частично поглощался пустотами в тех местах, где черепная кость треснула в результате первого удара.

Студентка посмотрела на Дункана и Джейн.

– Другими словами, трещины, появившиеся после второго удара, не пересекают трещины, образовавшиеся в результате первого. На этом основании мы и устанавливаем очередность повреждений: какой удар был нанесен первым, вторым и так далее… Вот, взгляните сюда… Второй удар вызвал появление меридиональных растрескиваний, которые достигают пустот, появившихся в кости после первого удара, но нигде их не пересекают.

– Как насчет кровотечения? – спросил Дункан. – Оно было обильным или?..

– Не обязательно. Кровоизлияние в нашем случае было по большей части внутренним. Тем не менее жертва скончалась достаточно быстро.

Джейн всмотрелась в изображение на экране, потом вернулась к телу на столе. Прежде чем она наклонилась над ним, ее внимание привлекла какая-то фигура, появившаяся на балкончике под потолком лаборатории. Джейн подняла голову. На балконе, засунув руки в карманы, стоял за стеклянным ограждением высокий мужчина, который, в свою очередь, наклонился, глядя вниз. Мгновение – и Джейн его узнала. Это был не кто иной, как доктор Ноа Готье, знаменитый «охотник за разумом», психолог-профайлер, получивший широкую известность благодаря своему умению разбираться в психологии серийных убийц и других преступников с девиантным поведением. Черные волосы. Узкое лицо. Козлиная бородка. На таком расстоянии казалось, будто за годы, прошедшие с тех пор, как они виделись в последний раз, Ноа почти не изменился, и это неприятно поразило Джейн.

Ноа чуть заметно кивнул ей. Стало быть, и он ее узнал. Некоторое время Джейн глядела на него в упор, гадая, что он здесь делает и почему так внимательно наблюдает за их работой над останками – именно этими останками. Вид он сохранял, впрочем, достаточно скучающий, но за расслабленной внешностью скрывался могучий, постоянно работающий интеллект. Как обычно, по его лицу невозможно было что-либо прочесть.

Отвернувшись, Джейн стала рассматривать останки, разложенные перед ней на стальном столе, но ей мешало раздражение, вызванное появлением доктора Готье. Если его так интересует наше дело, рассуждала она, значит, оно может быть частью какого-то большого расследования, связанного с деятельностью серийного убийцы или насильника. А раз так, начальству следовало ввести ее в курс дела, однако никто из больших боссов не потрудился этим озаботиться. Странно и непонятно.

– Еще один вопрос, доктор, – обратилась она к Элле. – Вы уже можете сказать, сколько времени она пролежала в земле?

Элла Квинн подошла к ней поближе.

– Ну, в таких случаях, как этот, определить точное время довольно трудно. В основном нам придется полагаться на исторический контекст – на найденные при ней предметы, в том числе остатки одежды. Мы, конечно, возьмем образцы для радиоуглеродного и дополнительного изотопного анализов – их результаты могут сообщить нам, где она жила в последние полгода, и… В общем, посмотрим. Пока ничего определенного. Зато мы обнаружили нечто совершенно уникальное! Уникальное в том числе и в научном отношении!..

Она подняла на детектива взгляд. Глаза Эллы Квинн блестели от почти не сдерживаемого возбуждения.

«Ну, давай… – мысленно поощрила ее Джейн. – Показывай, что там у тебя припрятано».

– Адипоцир защитил от разложения некоторые мягкие ткани внутренних органов и… – Элла выдержала паузу. – Наша двенадцати-шестнадцатилетняя Джейн Доу хранила один секрет. Девочка была на третьем месяце беременности, и зародыш все еще там, внутри.

«Шестерка из Шорвью»

Джилл

Джилл Уэйнрайт Осман и Даниэлла Хендрикс из «Кейп вайндз кейтеринг» сидели за лучшим столиком в патио новомодного ресторана «Шестой причал», откуда открывался приятный вид на облагороженный и перестроенный район бывших верфей в устье Лонсдейла. На другой стороне пролива сверкали на солнце небоскребы Ванкувера. Женщины обсуждали меню предстоящего благотворительного мероприятия, обслуживание которого Даниэлла брала на себя. На аукционе должны были присутствовать владельцы крупнейших арт-галерей города, и Джилл надеялась, что благодаря этому ее дочь Зара, тридцатипятилетняя художница, сможет проникнуть в высшие сферы коммерческого искусства.

– Эта сумма включает вина из «Усадьбы Девинь»? – уточнила Джилл.

Она не ожидала, что ей придется платить за вино, и была немного обижена тем, что Кара и Боб не предложили продукцию своего виноградника бесплатно. Вряд ли, думала она, они не могут себе этого позволить. Так почему же тогда промолчали?

– Все написано в нижней строке, – сказала Даниэлла, подчеркивая цифру внизу сметы, которую они обсуждали. – Мы разместим в галерее несколько небольших шведских столов. Вот здесь, здесь и здесь…

Она ткнула карандашом в план галереи, ранее набросанный на листке бумаги.

– А в этих местах откроем бары, чтобы избежать очередей. Все будет в порядке, не волнуйся… – Улыбнувшись, Даниэлла закрыла папку с бумагами. – Я очень рада снова работать с тобой и Зарой.

Джилл глубоко вздохнула, пытаясь справиться с мандражом, охватывавшим ее перед каждым важным мероприятием. Потом она отвлеклась на какое-то движение за стеклянной дверью в патио и, бросив взгляд в ту сторону, увидела свою дочь, которая входила в дверь. Улыбаясь на ходу, Зара лавировала между столиками, приближаясь к ним. Двигалась она легко и изящно, словно профессиональная танцовщица. Высокая и гибкая, с безупречной смуглой, как у отца, кожей и длинными черными кудрями, которые ярко блестели, она была бесконечно привлекательна. Порой Зара напоминала Джилл молодую Иман – знаменитую супермодель и жену Дэвида Боуи. Сама Зара, однако, почти не обращала внимания на собственную незаурядную внешность, полностью сосредоточившись на картинах. Джилл не раз думала: ощущай она в юности такую же уверенность в себе, какой обладает ее дочь, ей удалось бы избежать многих ошибок, совершенных из-за стремления стать частью группы, спаянного коллектива, способного поделиться с нею своей силой. Например, не солгала бы полиции, и сейчас ее совесть была бы чиста и спокойна.

Когда Зара подошла к столику, Даниэлла уже собирала вещи, запихивая их в свою объемистую сумочку.

– Надеюсь, ты уходишь не из-за меня? – спросила Зара. – Я буквально на минуточку, хотела поздороваться с мамой по пути в студию.

– У меня назначена еще одна встреча, – ответила Даниэлла. – Рада была с тобой повидаться, Зара.