Танец под золотой вуалью - Юлия Олеговна Чеснокова

разве один человек не может дать другому некоторую сумму без какой-либо причины? — парень заговорил медленнее, вкрадчивее и размереннее. Устав стоять на месте, он стал слегка покачиваться туда-сюда, продолжая увиливать. — Разве разные, различные, разнообразные поступки не исходят из истинных, искренних источников души, задушенных, заглушенных, задавленных лишь лишними, лишенными смысла двигателями, движущими, вяжущими, невидящими нашим сознанием… — у меня закружилась голова и показалось, что слова Сольджуна потеряли логическую нить, сливаясь в один монотонный, жужжаще-шипящий звук, минующий мои уши и вливающийся в черепную коробку. Он приблизился ко мне, и я даже не успела заметить, как и когда. И только его глаза, большие, карие, представали передо мной, затягивая и погружая в странное состояние… но… но ведь Джело сказал не смотреть ему в глаза! Не смотреть и не давать ему долго говорить, да… нельзя, нельзя его слушать! Собрав всю волю в кулак, я сжалась в комок, но оказалось, что даже сомкнуть веки уже не так-то просто. Но я должна, должна! Приказывая себе оторваться от начавших расплываться глаз Сольджуна, я вдруг почувствовала боль от того, что щипаю себя сама и в тот же миг сумела моргнуть. Моргнув, я тут же подскочила, закрыв лицо ладонями. Протерев его ими, я потрясла головой и, выпрямившись, взглянула на Сольджуна. Не такой довольный, как сначала, настороженно прищурившийся и отступивший, он смотрел на меня едва ли не враждебно.

— Что ещё за чертовщина?! — крикнула я, всё ещё испытывая неприятное головокружение, до легкой тошноты. В бездонные очи Сольджуна я больше не окуналась, предпочитая держать взгляд на его лбу, или губах.

— О чем ты? — сквозь зубы поинтересовался он.

— Что ты пытался со мной сделать? Что это было? — я посмотрела на Джело, который тут же отвернулся, завозив пальцем по поверхности стоявшего рядом комода.

— Ты задала мне вопрос, и я просто рассуждал на эту тему. — вдруг я поняла, что не помню, о чем его спрашивала. Я же задала ему вопрос, действительно… о чем же он был? О чем же, о чем же… я хотела узнать… ах да! Сонмин. Слава богу, я ещё не отшибла себе память. Сольджун тоже бросил взор на Джело, заставив того вжать голову в плечи.

— Ты… ты гипнотизер! — догадалась я, изумляясь и пугаясь той мощи искусства Сольджуна, которой он обладал.

— Что за бредни?.. — наконец, вернул он себе то дружелюбное лицо, которым нас встретил. Но теперь я поняла, что это очень коварная и обманчивая маска.

— Это не бредни, — не дав ему заговорить дальше, перестраховалась я, перебив его. — Или, не знаю, как это правильно назвать, по-научному. Нейро-лингвистическое программирование?

— Нейтро-лингвистическое программирование не наука, а академически непризнанная теория по манипуляции. — просиял Сольджун, опять завалившись на постель и поняв, что меня уже не разубедить. — Но оно тут ни при чем.

— Что бы это ни было, не смей пытаться второй раз использовать это на мне! Иначе я за себя на отвечаю!

— Было так страшно? — стрельнул бровью он. Экая сволочь! Я опустила взгляд к своим носкам, решив не препинаться и не озлоблять больше этого, воистину, чародея.

— Ужасно. — можно ли передать на словах, какой кошмар терять над собой контроль, переставать ощущать руки, ноги, даже часть своих мыслей! Наверное, это нечто сродни потери рассудка. Это то, чего стоит бояться.

— И так будет с каждым, кто попытается лезть в мои дела. — прямо отрезал Сольджун, пресекая какое-либо сотрудничество. Надежды на доброе компаньонство развеяны.

— В некотором смысле — это и мои дела, — проворчала я себе под нос. — Я всего лишь хотела узнать, за что заплатил Сонмин, потому что у меня есть догадки на этот счет. Я знаю, что он хочет украсть одну девушку, и если ты примешь в этом участие… если у него это получится, то я буду думать, что ты замешан.

— Думай, что хочешь, — щедро объявил Сольджун. — Мне заплатили деньги за что-то. Чтобы я выдал это, мне нужно заплатить, как минимум, столько же. А желательно и больше. У тебя есть такие бабки?

— Не стану спрашивать сумму. Подозреваю, что это двойная порция моего годового оклада. — повесив нос и удручаясь поминутно всё сильнее, промямлила я.

— Ну, где-то так. Может, ноликом больше. — он накрыл ладонью рубашкой повернутую ближайшую к нему карту и, собирая под неё все остальные, сгреб колоду в стопку на покрывале. Когда его рука поднялась, под ней ничего не было. Пустота. А ведь Сольджун не одет даже в майку, не то что в нечто с рукавами. Моя осанка стала выдавать безысходность. А чего я ждала от учителя Джело? Доброго мастера Йоду? Итог я получила вполне в его духе и от Сольджуна: «эта информация не нужна тебе».

— Я так понимаю, что пока я не обзаведусь деньгами — пытаться разговаривать с тобой бесполезно? — я двинулась на выход, предугадывая ответ.

— Именно. Хотя… — я остановилась, замерев, и обернулась. Молодой человек высунул кончик языка, заложив его в уголок рта. Надумав что-то, он вынес вердикт: — Я принимаю не только наличными. Очень уж охоч до чего-нибудь, что обычно за эти деньги покупают.

— Ты намекаешь на информацию в обмен на секс? — без экивоков уточнила я.

— Ну, не так пошло. — Сольджун подмигнул. — Если сумеешь меня соблазнить — я выдам тебе всё на свете.

— Пошли отсюда. — позвала я Джело и мы, собравшись и выйдя в подъезд, дождавшись лифта и погрузившись в него, выдохнули с облегчением. Мне почудилось, что юноше тоже стало проще, когда мы ушли от Сольджуна. — Тебе самому не нравится этот парень? Ты там был такой забитый.

— Нет, я его ценю и уважаю, — опроверг мои догадки Джело. — Я переживал из-за тебя. Ты видела, что он может…

— Спасибо, что предупредил, — я пожала ему руку. — Это спасло меня.

— Боюсь, что он догадается, и очень рассердится на меня.

— О боже! — округлила я глаза. — Он что… имеет над тобой какую-то власть? Накажет тебя?

— Разве что своей холодностью и отстранением. — Джело печально покинул кабину, когда она раскрылась на первом этаже и, едва оказавшись на улице, поставил скейтборд на колеса и прижал его одной ногой, как на старте, когда готов сорваться вперед. — Для меня было большой честью, что он согласился делиться со мной опытом и объяснять тонкости трюкачества, визуального обмана… я долго добивался того, чтобы стать его учеником. Но мы стали даже чем-то большим. Друзьями, что ли. Часто он давал мне приют у себя. Я ему очень многим обязан.

— Прости, если из-за меня что-то испортится. — мне стало совестно, что я провернула